Все небеса Земли

С первого взгляда можно было подумать, что по небу плывёт нечто вроде гигантского дирижабля, чей проект родился в воспалённом мозгу больного на всю голову инженера-сюрреалиста. Длиной почти в полкилометра (четыреста девяносто шесть метров, как сообщил им Георг Пятый, чьему лазерному дальномеру можно было доверять), безобразно и неровно раздутый в самой широкой средней части, покрытый грязно-серой, в охристых пятнах, морщинистой оболочкой-шкурой, он, не торопясь, летел в их сторону. Под брюхом дирижабля неэстетичной гигантской бахромой колыхались на ветру сотни обрывков тросов разной длины; по бокам торчали короткие перепончатые крылья (виден полностью был только один бок – левый, и там таких трепыхалось четыре штуки); в передней части виднелось множество иллюминаторов, расположенных рядами – один над другим. Под иллюминаторами колыхались пучки каких-то непонятных то ли антенн, то ли гибких манипуляторов.

Но уже через секунду-другую становилось понятно, что никакой это не дирижабль.

Хотя и поверить до конца, что перед ними пусть и чудовищного вида и размера, но – живое существо, было трудно. Первым, кто высказал это предположение, был Конвей.

– Пусть мне никогда больше не выпить ни глотка старого доброго ирландского виски, если эта штука не живая! – воскликнул он. – На морде у неё – не иллюминаторы, как нам хочется думать, а глаза. Десятки глаз! Зрачки видите? И веки! Рядом не антенны – это усы, чтоб я забыл, как лабать в тональности ми мажор! Тросы под брюхом – щупальца или что-то в этом роде. И крылья… Вон, смотрите!

Чуть замедлив ход, чудовище опустило крылья и снизилось. Несколько щупалец метнулись вниз, пропали среди деревьев, и тут же, извиваясь, вынырнули наружу. В каждом было зажато по корове. Животные отчаянно мычали на всю округу и молотили копытами по воздуху.

Миг, другой, и туши коров исчезли где-то внутри необъятного брюха вместе с мычанием, копытами, хвостами, рогами и всем прочим. Чудовище лениво взмахнуло крыльями, снова поднялось на сотню метров вверх и, всё так же, не торопясь, поплыло в сторону Центра космической связи.

Теперь до них вместе с ветром донёсся запах – тяжёлая сладковатая вонь существа, для которого вопросы гигиены стоят в лучшем случае на десятом месте. Если стоят вообще.

– По моим расчётам, – бесстрастно доложил Георг Пятый, – через пять минут он будет точно над нами.

– А до связи с Марсом… – промолвил Мигель.

– Три с половиной минуты, – сообщил робот.

– Не успеваем, – сказал Конвей. – Никак. Куда делась Нэйтелла, хотел бы я знать?

– Не о ней нужно беспокоиться, – сказал Мигель. – О себе. Она дома и живёт повсюду. А не только в красивом теле этого биоробота.

– И что в нём красивого? – осведомилась Ирина. – Вот же мужики, а? Все одинаковые. Подумаешь, сиськи большие.

– Три минуты, – произнёс Георг Пятый бесстрастно. – Кстати, если вам интересно, могу сообщить, что движется он с помощью неких аналогов реактивных двигателей. Видите, вон те наросты сзади? А крылья выполняют, скорее, функцию рулей.

Мигель оглянулся на вход.

Нэйтеллы не было. Он знал, что все ждут его команды. Просто потому, что так сложилось. Так всегда складывалось, сколько он себя помнил. Сначала в детском саду, потом в школе, институте. Теперь здесь. «У тебя знатные лидерские качества, Мишка, – говорил ему неоднократно дед Василий Игнатьевич (родители эту тему не трогали, считая, видимо, что мальчик может загордиться). – Вырастешь – командовать людьми будешь. Да ты уже это делаешь. Смотри, используй во благо людям, а не во вред. Талант – он для людей даётся, а не в личное пользование. И его приумножать надо, а не в землю закапывать».

Мигель был с этим согласен, хотя всегда поражался, откуда у деда, атеиста и безбожника до мозга костей, столь сходные с христианскими взгляды на природу таланта.

Он чуть было не крикнул, чтобы привлечь внимание Нэйтеллы, но вовремя сдержался – кто знает, какой слух у этого фантастического чудища? Не стоит привлекать внимание. Что случилось с коровами, они все видели.

– Уходим, – скомандовал он негромко. – За мной. Бегом.

Никто не хотел показаться трусом и паникёром, поэтому бежали спокойно. Эдакой неторопливой трусцой. Добежали до глайдера, забрались внутрь.

– Куда летим? – спросила Марина, усаживаясь в кресло пилота и тут же одним слитным движением включая двигатель и антиграв.

– В город, – сказал Мигель. – Там вся информация. Нужно понять, что происходит. А дальше посмотрим.

– Пристегнитесь.

– Уже.

– Поехали!

Глайдер взвыл двигателем и рванул с места вверх. Заложило уши. Мигель сглотнул – отпустило. Машина легла в крутой вираж, выпрямилась.

– Вот он! – воскликнул Конвей. – Ну и рожа, прости господи!

Глайдер завис в воздухе, словно раздумывая, куда ему лететь. Теперь неведомое страшилище находилось прямо по курсу, и его можно было рассмотреть анфас.

С этого ракурса оно напоминало отдалённо чудовищную многоглазую сюрреалистичную рыбу с плавниками-крыльями по бокам. Пучки усов-вибрисс на морде хищно шевелились. Бахрома щупалец под брюхом, казалось, вот-вот запутается в верхушках деревьев.