Все о мире Ехо и немного больше. Чашка Фрая

При этом попав в настоящий королевский дворец, он обнаруживает, что система взаимоотношений высшей знати, низшей знати, армии и простонародья – гораздо сложнее, чем он мог себе представить. Всех его навыков, полученных в ходе ролевой игры в «принца» хватает только на то, чтобы сойти за безумца. И, кстати, спасает его в итоге его очень доброе и храброе сердце. То есть то, что он получил опытом, а не навыками. А отнюдь не скверная латынь или умение подражать цветистым речам царедворцев. Вот они как раз в реальности оказались признаками безумия.

У принца, попавшего в среду нищих, нет ни малейшего навыка жить в этой среде, зато есть куча опыта общения с куда более сложными людьми, чем семья Тома Кенти. И что в итоге? В итоге он очень быстро находит себе свиту, выходит из нескольких очень тяжелых ситуаций – и успевает прервать коронацию, а также вернуть себе то место и положение, которое считает своим.

Оба получают массу новых навыков. Но опыт Тома при этом остается опытом нищего мальчика – хотя и невероятный для этого нищего мальчика. А опыт Эдуарда остается опытом принца – точно такой же невероятный для принца. Реальность реагирует на нищего как на принца, а на принца – как на нищего, но ни тот, ни другой при этом не подчиняются ей, но, меняя себя, получают отклик от реальности, снова меняют себя, снова получают отклик – и так пока не меняются местами обратно, то есть не приводят реальность в соответствие с собственным «наваждением» (персональным восприятием себя).

Это и есть точка отсчета. Когда мы охвачены наваждением, нам не нужно менять реальность. Мы и так прекрасно справляемся – воображая себя принцем, Том Кенти палец о палец не ударил для того, чтобы привести воображаемую среду в соответствие с реальной. Нам более чем достаточно самого наваждения. Опыт внутри наваждения остается навыком до тех пор, пока он не опробован на реальности. Пока не получен фидбэк, причем не просто фидбэк, а некое нарушение стабильности, некая «проверка материала». Вот тогда навык превращается в опыт.

Проще говоря, чтобы опробовать, хороша ли твоя латынь на самом деле (которая совершенна в мире твоих представлений), придется заговорить на ней с кем-то, кто знает ее лучше, чем ты сам.

Но для этого необходимо выйти за рамки наваждения. Тут никуда не денешься.

И вопросы, и ответы:

Вопрос читателя: Зачем Джуффин отправил Макса в далекое и долгое путешествие в Куманский халифат, а затем еще и в Черхавлу, если можно было просто спрятать Мелифаро в пригоршню и попасть в Кумон Темным Путем?

М.Ф.:Ну так ясно же (теперь), чем занимается сэр Халли в Тайном Сыске – прежде всего, обучением своих сотрудников. А тут можно обучить кучу народу сразу: Макса с Кофой отправить в Уандук, на дело, Мелифаро подольше подержать в состоянии транса – когда еще такой опыт доведется получить. А спрятать Мелифаро в пригоршню и попасть в Кумон Темным Путем можно было в любой момент – если Макс с Кофой не справятся. Я хочу сказать, что на самом деле риска-то не было. Но если бы об этом знал Макс (подозреваю, что Кофа знал и относился к поездке как к заслуженному отпуску, он Куманский Халифат очень любит), он бы, конечно, не выложился целиком. Ну, это известная методика обучения: моделируется игровая ситуация, но ученик считает, что ситуация самая что ни на есть настоящая.

Вопрос читателя: Макс упоминает, как на Темной стороне Шурф однажды сказал, что воспоминания и наваждения бывает невозможно отличить друг от друга. При этом здешний Шурф, кажется, придерживается иной точки зрения. Возможно, неким образом Коба дает ответ и на данный вопрос, когда отвечает Максу насчет «не так и не этак» (если трактовать это как «все может быть и так, и этак»).

Но все же: как отличить воспоминание от наваждения?

М.Ф.:Как отличить воспоминание от наваждения? – да никак. Потому что, по большому счету, они суть пережитый нами опыт. То есть одно и то же.