Все о моем дедушке

— Привет, малой. — Он всегда так ко мне обращается при других. — Где твой папаша? Даниэль! Даниэль! Не прячься в кабинете, выходи ко мне! — шутливо позвал он.

Отец вышел с такой печальной миной, будто только что хоронил щеночка.

— Ребята, что у вас стряслось? Вы что такие мрачные оба? — поинтересовался дед.

— Это ты его позвал? — строго посмотрел на меня отец.

— Не, не угадал, — возразил дедушка. — Малой, оставь-ка нас ненадолго.

Я вышел, но встал за дверью гостиной, чтобы послушать, о чём они будут говорить. Отец пожаловался деду, что я вырос в неуправляемое чудовище, эгоиста и засранца и что теперь ему приходится быть со мной строже. Что до сих пор он был никудышным отцом, но теперь будет стараться и возьмет меня в ежовые рукавицы. Отец распинался довольно долго, я стоял за дверью и обтекал, а дед молча слушал. Но тут у отца зазвонил телефон. Он взял трубку и заговорил совсем другим тоном, спокойным и профессиональным.

Мой отец — графический дизайнер, и неплохой. До кризиса у него была небольшая компания, светлый и современный офис на улице Провенса, прямо напротив Каса Мила[4]. Но потом компанию пришлось закрыть, потому что большинство его клиентов либо сами закрылись, либо были на муниципальном бюджете и не могли позволить себе его услуги. А оставшиеся уже не хотели платить отцу столько, сколько он запрашивал. Отец очень тяжело это воспринял. Несколько месяцев он почти ни с кем не разговаривал, только дымил как паровоз. Наконец ему пришлось распустить всех сотрудников, он стал работать из дома и бросил курить. Компанию он переименовал, работает теперь один, только время от времени обращается за помощью к паре бывших коллег. А, и курит он теперь тайком.

То, что отец работает из дома, по идее, для меня должно бы быть хорошо. Раньше я его, бывало, не видел целыми днями, а теперь он всё время сидит в четырех стенах и выходит только на встречи с клиентами или коллегами, и то по утрам. Только переносит он это всё из рук вон плохо. До сих пор с тоской вспоминает времена, когда у него была своя фирма и полно заказов, так что некогда было впадать в депрессию. Когда с матерью у них еще всё было хорошо, а я ходил в начальную школу и не доставал его.

Звонок был от нового клиента — сети супермаркетов. Отца приглашали в Мадрид, чтобы поручить ему важный заказ, — только приехать нужно было завтра же с утра и остаться там на несколько дней. Отец сказал, что, конечно, приедет, повесил трубку и пересказал всё это дедушке. Мать была в командировке, так что меня надо было либо оставлять дома одного, либо отправлять к маминой сестре, тете Монтсе, и ее мужу Тони.

— У них и так полно хлопот с детьми. Вот что: давай я заберу малого на пару дней, а ты спокойно поезжай. Обещаю, дурака валять он у меня не будет.

Гнев отца на меня тут же уступил место волнению и неуверенности перед собеседованием. Я отошел на второй, а то и на третий план. Я порадовался, что эта неизвестно откуда взявшаяся возможность избавила меня от цунами отцовских истерик и нравоучений. А уж пожить несколько дней у дедушки, да еще посреди недели, — это вообще полный восторг. Только обидно было, что все претензии отца, о которых он только что кричал, оказались настолько неважными, что он и трех секунд не сопротивлялся, прежде чем принять дедово предложение.

Мы поехали на служебной машине фонда, с Анхелем — водителем, который работает на деда уже целую вечность. Анхель — настоящий шкаф, колоссальное тело, увенчанное маленькой головкой с огромными ушами. Но он до крайности вежливый, почтительно здоровается и всё такое, как и положено водителю такого важного человека.

Служебная машина — это была одна из любимых вещей в моей тогдашней жизни. Мне нравилось, когда Анхель открывал мне дверь и я садился в машину как ни в чём не бывало, но всякий раз кто-нибудь глядел на нас с удивлением, любопытством или даже восторгом, узнав дедушку в лицо.

— Видишь, шельмец? Вот и решена проблема, — сказал мне дедушка уже в машине, улыбаясь от уха до уха.

— Дед, да при чём здесь ты? Ты же не мог знать, что ему позвонят и предложат…

Не успел я договорить, как вдруг всё понял. Я вскинул брови с озорством, как малыш, который признаётся, что слопал на завтрак пять пончиков.

— Дед, если отец узнает, что эту работу ему сосватал ты, он тебя убьет.

— Но мы ведь ему не скажем. Ну и, строго говоря, твой отец дизайнер будь здоров, а им как раз такой и нужен был. Но ты не думай, что это я ради тебя расстарался.

Я ничего не ответил. Промолчал и улыбнулся. Потому что знал, что он прав: мой отец — отличный дизайнер; и знал, что всё это дед сделал ради меня. Потому что любит.