Все оттенки черного

Всю жизнь Дарью Пупырышкину пожирали две страсти: сплетни и мужики. Причем если первое увлечение еще поддавалось логическому объяснению, то маниакальное желание мадам Пупырышкиной кадрить всех самцов подряд, вкупе с ее фигурой обрюзгшего тяжеловеса, редкими волосиками и близкопосаженными глазками, вызывало у подруг Дарьи легкое недоумение. К двадцати пяти годам она четыре раза побывала замужем, но особых выгод из этого не извлекла: по-прежнему жила в коммуналке, работала случайным переводчиком в небольшом издании, курила «Беломор» и жаловалась на жизнь. Все понимали, что пятый муж, Иннокентий Пупырышкин, должен был кануть в лету вслед за остальными. Но тут Дарье наконец улыбнулась удача. Совершенно неожиданно плюгавый и облысевший Пупырышкин, прозябавший младшим научным сотрудником в одном из институтов, получил приличное наследство от родного дядюшки, занесенного во время Второй мировой войны в Италию. С этого момента жизнь семейства резко изменилась. Иннокентий стал заниматься финансами: читал по утрам «Коммерсант!?» и ездил на охоту с банкирами и биржевыми маклерами. Дарья бросила работать, прибавила тридцать фунтов веса и стала завсегдатаем московских светских приемов. Ее старшая дочь, Людмила, с трудом окончившая педагогический институт, искала свое место в жизни, и только сын Пупырышкиных, Эдуардик, мог со временем вырасти во что-нибудь путное. Он заканчивал чикагскую бизнес-школу и стажировался в московском филиале крупного американского банка.

По рассказам матери Инга знала, что Дарья не устает расхваливать Волковой своего акселерата, и догадывалась, с какой целью это делается.

— Я как-то спросила у Эдуардика: дорогой, а ты не хотел бы сделать себе татуировку? — продолжала разглагольствовать мадам Пупырышкина. — И он мне ответил: мамуленька, это же так пошло! Я не хочу быть похожим на уголовника!

— Мама, я сказал совсем не так, — смущенно пробормотал Эдуардик.

— А с чего вы взяли, что Артем уголовник? — холодно поинтересовалась Инга.

— А кто он?

— Он — спортсмен, — решилась наконец Инга. — Экстремальные виды спорта, слышали?

— Это когда лазают по всяким там горкам? — с брезгливой неуверенностью поинтересовалась мадам Пупырышкина.

— Нет, это когда прыгают с гор с парашютом или седлают лавину на сноуборде. — Инга с иронией посмотрела на Эдуардика. — Это спорт для настоящих мужиков, которые не спрашивают у своих мамочек, можно ли им сделать тату.

Молодой человек вспыхнул.

— Инга, — укоризненно протянула Марта Волкова и тут же постаралась перевести разговор в другое русло: — А что, этот спорт столь выгоден? Из твоих рассказов я поняла, что Артем неплохо зарабатывает.

— И где он выступает? — встряла в разговор опомнившаяся Дарья. — Где можно посмотреть на этот экстремальный спорт?

Инга поняла, что завралась.

— Артем уже не выступает. У него было много контрактов, но в основном за рубежом. Телекомпании, реклама, а сейчас у него своя фирма, он организует экстремальный туризм.

— Значит, это все можно попробовать? — немедленно среагировал Эдуардик. — Любой может купить такой тур?

— Сынуля, надеюсь, ты не хочешь сделать себе эти ужасные татуировки? — забеспокоилась мадам Пупырышкина.

— Мама, подожди! — отмахнулся молодой человек, не спуская глаз с Инги. — Значит, я могу купить экстремальный тур?

Отступать было некуда, Пупырышкины, а самое главное — мама, ждали ответа, и Инга, укоряя себя за длинный язык, медленно кивнула головой:

— Наверное, да.

— Где его офис?

— Инга, старушка, как давно я тебя не видела! — К собеседникам подошла красноволосая Людмила, еще одна Пупырышкина. — Тысячу лет не виделись, и теперь ты от меня прячешься! — Она остановила маленькие, как у матери, глазки на Волковой. — Марта Генриховна, вы не будете против, если я украду вашу дочь пошушукаться?

Никогда в жизни Инга так не радовалась появлению крикливой Люды.

— Эдуардик, я дам тебе телефон Артема, созвонитесь и встретитесь! — Девушка, весьма натурально сыграла бурный интерес, вскочила с шезлонга и удалилась с Людой в направлении бара.

* * *

Он был худощав, но совсем не хрупок, это Вера поняла сразу, как только Артем увлек ее на танец.

Крепкие руки, твердая осанка, уверенные движения, он спортсмен?

Судя по всему — да. Вере захотелось бузить, потерять голову, очаровать, ведь не зря же этот юноша пригласил на танец именно ее, хотя до этого мило болтал с сестричками Кожуховыми? Значит, она действительно производит впечатление! Вера теснее прильнула к Артему. Господи, какое же это славное чувство: сильные руки, обнимающие талию, запах мускулистого тела и близость мужчины.

— У тебя грустные глаза, — шепнул Артем. — Почему?

— Я не хочу об этом думать. — «Какое это имеет значение?» — Зачем говорить о делах?

— Знаешь, — улыбнулся Артем, — Сантьяга как-то сказал, что о делах не говорят только мертвые.

— Сантьяга? — «Какое странное имя». — Кто это?

Артем задумчиво прищурился:

— Да так, литературный герой.

* * *

— Инга, а твой новый кекс, — это для души, для денег или для секса? — Три коктейля, выпитые красноволосой Пупырышкиной, были ни при чем — она всегда так разговаривала.