Все оттенки черного

– Только тебя, – подтвердил художник. – Я больше ничего не вижу. После того как я познакомился с тобой, я больше не вижу образов, достойных моей кисти. Я не вижу звезд, горящих ярче твоих глаз. Я не знаю, что может быть прекраснее твоей улыбки. Ты мой свет и моя тьма. Ты вознесла меня на чарующие высоты, а потом безжалостно бросила вниз, во мрак. Я познал рай, а теперь ты убиваешь меня.

– Я не хотела, я… – Анна провела пальчиком по холсту на мольберте. – И снова я.

Она не видела, насколько похожи были все работы Ивова, не видела то, что видел он и видела Вера. Или не хотела видеть. Аркадий не просто передавал разные эмоции: грусть и веселье, тревогу и беззаботность, он сумел отразить тысячи оттенков ее улыбки, ее глаз. Запертый в четырех стенах клиники, он не находил другого способа увидеть свою любимую. Свою музу. Свою богиню.

Свою убийцу.

– Я приказал, чтобы после моей смерти все эти работы доставили тебе, – тихо произнес Аркадий. – Если, конечно, они тебе нужны.

– Мне будет очень приятно… – глаза Анны удивленно расширились: – После твоей смерти?

– Это случится скоро, – просто сказал Аркадий. – Я чувствую.

– Ты болен?

– Я умираю.

– Но от чего?

– Ты действительно не понимаешь?

– Я? – Анна беспомощно смотрела на художника.

Аркадий нежно взял ее руки, поцеловал горячие ладони.

– Миллион лет назад ты сказала, что мы никогда не будем вместе. Разве это не причина для смерти?

– Аркадий, я…

– Жизнь кончилась. Все, что ты видишь сейчас, – это агония.

– Не говори так. – Ее полные губы дрогнули. – Скоро ты поймешь, что жизнь…

– Я уже все понял и все решил. – Художник отпустил руки черноволосой красавицы и повернулся к мольберту. – Уходи. Я хочу закончить эту работу.

Современный особняк клиники профессора Талдомского еле угадывался за плотным строем деревьев. Он был тих и умиротворен, как была тиха и умиротворенна вся эта сонная улочка, вырванная чьей-то неведомой волей из московской суеты.

Анна медленно пересекла пустынную мостовую, села за руль своего «Мустанга», привычно включила зажигание, сильно надавила на газ и резко вывела автомобиль на проезжую часть. Она любила так стартовать: быстро, стремительно, чтобы сразу почувствовать силу и напор мощного двигателя, поэтому все ее жесты и движения были бездумны, доведены до автоматизма. Руки знали, как вывернуть руль, ноги не путали педали, глаза машинально проверили зеркальце заднего вида. Анна была спокойна и холодна.

И только одна, совсем маленькая слезинка предательски блеснула на ее пышных ресницах и скатилась по щеке. Только одна слезинка.

Его нашли вечером.

Сестра, делавшая обход, обратила внимание на неподвижную фигуру у мольберта и вошла в палату. Аркадий, закутанный в халат, сидел в мягком кресле, глядя невидящими глазами на тонкий набросок красивой темноволосой девушки с необычайно длинными ресницами – свою последнюю работу.

Часть II Под обломками призрачных замков

Артем

Спина продолжала болеть. Собственно, она и не переставала, но сейчас не это было главным. Главным было то, что он умирал от жажды.

Артем распахнул холодильник, жадно схватил вскрытый пакет апельсинового сока и поднес его ко рту. Холодный сок! Спасен!

Удовлетворивший первый приступ жажды, подобревший, Артем поставил пакет на стол, поймал свое отражение в полированном металле холодильника, повернулся к нему спиной. Цокнул языком. Красные линии глубоких царапин равномерно покрывали мышцы. Свежие, яркие, некоторые даже с капельками засохшей крови, переплетались со старыми, почти зажившими ранами, вызывая в памяти забавные абстрактные картины, которые они разглядывали вчера на вернисаже.

«Сколько раз просил не рвать меня на части? – подумал Артем, с грустью обозревая повреждения. – Может, надевать ей на руки варежки?»

Но спина была не единственной пострадавшей. Молодой человек оглядел кухню.

Так. Можно сказать, что ураган прошел стороной. Дверца шкафчика треснула, ну, это давно, чайник разбит – тоже старо. Он даже купил новый, но все время забывал вытащить его из багажника. А вот сломанный табурет – это что-то новенькое.

Артем попытался вспомнить, были ли они вчера на кухне.

«Кажется, были. Да, точно, были! А на табурете? Гм… я сидел на нем, или она упиралась? А мы падали? Вроде нет. Тогда почему он сломан?»

Впрочем, это была не самая большая потеря – в комнате, на полу валялся разбитый вдребезги монитор. Обычно Артем убирал компьютер, но вчера не успел, и она спихнула его со стола.

«Надо позвонить, чтобы привезли новый».

Да стоит ли забивать голову этой чепухой? Разбили и разбили, зато было здорово!

Артем сладко потянулся, снова взялся за пакет, сделал большой глоток ледяного сока.

– Тема, разве мы разбили все бокалы?

Он поставил пакет на стол, улыбнулся.