Все оттенки черного

– Не любишь платить по счетам, Зорич? – Голос у Калмыка был тонкий, пронзительный. Толстый бандит выбрался из прохладной, кондиционированной машины на раскаленный противень дороги и сразу же тяжело задышал. – Нехорошо так поступать. Или теперь новые понятия?

Отбойщики, окружившие «Газель», дружно заулыбались шутке босса.

– Давай договоримся, Калмык, – хмуро попросил старик. Он спрятал монтировку под рубашку и стоял перед бандитами с пустыми руками.

– Мы уже договорились вчера, – захихикал толстяк. – Теперь я буду пытаться развеять свое плохое настроение. Поганое настроение, я тебе скажу. И все из-за тебя.

– Мне плевать на твое настроение!

– Калмык, не слушай его! – Анна вышла из-за спины Зорича. – Забери меня, только оставь отца в покое!

– Ты посмотри, как девка тебя хочет, босс! – заржал один из отбойщиков и крепко схватил Анну за руку. – Даже разделась заранее!

Бандиты захохотали, поглядывая на аппетитные формы девушки, едва прикрытые белым купальником.

– У тебя хороший вкус, Калмык!

– Ишь, какую цыпочку приметил!

Толстяк самодовольно усмехнулся:

– Девку в машину, а старику настучать по рогам для начала.

Зорич выхватил монтировку и резко ударил по голове ближайшего отбойщика. Анна вскрикнула, когда кровь бандита брызнула ей в лицо. Отбойщик замертво упал на дорогу.

– Тварь …!

Бандиты дружно, как собаки на медведя, бросились на старика. Его длинные, сильные руки умело разбрасывали нападавших, тяжелые кулаки крушили челюсти, монтировка ломала кости, но силы были неравны. Удар по ногам сзади швырнул старика на колени, металлический кастет врезался в затылок, и Зорич ничком упал на раскаленный асфальт. Кто-то отбросил вывалившуюся из ослабевших пальцев монтировку, кто-то навалился на плечи и профессионально скрутил руки, кто-то злобно ударил ногой по почкам, потом по голове. Уже теряя сознание, старик расслышал дикий визг Анны, отчаянный, пронзительный плач Стеши и тонкий смех Калмыка.

Когда Зорича подняли на ноги, его лицо представляло собой страшную окровавленную маску. Единственное, что оставалось целым, были его странные черные очки. Озверевшие бандиты едва не забили старика до смерти, и только небрежный окрик Калмыка заставил их остановиться.

– У профессиональных игроков тяжелая жизнь, – резюмировал толстяк, разглядывая жертву. – Скажи, Зорич, а ты умеешь делать что-нибудь еще? Или всю жизнь шары гонял?

– Зачем тебе? – с трудом прошептал старик.

– Потому что я решил, чем ты сможешь заплатить за свою наглость, – холодно сказал Калмык, раскуривая сигарету. – Я отрежу тебе кисти.

– Нет! – завыла Анна.

Девушка попыталась вывернуться, броситься к Зоричу, закрыть его своим телом, но ее крепко держали.

– Ножовку сюда!

Один из бандитов с ехидной улыбкой открыл дверцу джипа.

– Калмык, пожалуйста, не надо! – У Анны потоком хлынули слезы.

В фургоне голосила Стеша.

– Сколько же здесь баб, – поморщился Калмык.

– Будь ты проклят, – негромко сказал Зорич.

– Но прежде, – толстяк ласково провел рукой по блестящему полотну ножовки. – Перед тем как я отрежу тебе руки, ты увидишь, как мы позабавимся с твоей дочерью.

– Не смей! – Рот старика перекосился, он рванулся вперед и, получив удар по голове, рухнул на колени.

– Зорич!

– Анна!!

Раскаленный асфальт дороги обжег спину девушки. Она почувствовала, как грубые руки срывают с нее лифчик, трусики, мнут грудь, раздвигают ноги…

– Не трогайте ее!

– Смотри, урод! – Калмык склонился над извивающейся Анной. – Смотри, как ей нравится!

– Не трогайте ее! – С разбитых губ Зорича капала кровь, надрывалась Стеша, бандиты ухмылялись, глядя, как Калмык расстегивает брюки.

И в черных глазах Анны полыхнул зловещий огонь.

Первой жертвой стал бандит, державший ее за руки. Отбойщик не успел осознать, в какой момент тонкие девичьи предплечья приобрели необычайную, змеиную гибкость, словно бы кости Анны расплавились на горячем асфальте. Удлинившиеся, превратившиеся в щупальца руки девушки обвились вокруг бандита и с невероятной силой отшвырнули его в сторону.

– Что за …? – В маленьких глазках Калмыка мелькнул испуг.

Анна резко села. Теперь ее руки заканчивались когтистыми лапами, уши прижались к голове, а за полными, ярко-красными губами мелькнули длинные клыки.

– Ты хотел моего тела, тварь?

Острые как бритва когти резанули Калмыка по горлу, и на Анну потоком хлынула кровь.

– У нее нож! – Бандитам было трудно придумать другое объяснение.

Стоящий на коленях Зорич поднял голову, и его окровавленный рот исказился в довольной усмешке.

Один успел выстрелить, но за мгновение до этого тело Анны покрыла прочная стальная чешуя, и девятимиллиметровая пуля отскочила, вызвав целый фонтан искр. А в следующий миг когти девушки вспороли живот стрелявшего. Крики и предсмертные хрипы безумным коктейлем смешивались с кровью и плотью. Ужасный монстр метался между бандитами, разрывая их в клочья. Анна рычала, Стеша горестно кричала в фургоне, и только Зорич смеялся. Смеялся весело, от души. Смеялся так, что даже его непроницаемо черные очки, казалось, ожили и радостно блестели, глядя на происходящую вокруг бойню.