Все плохое уже позади. Том 2

– Да, это оно, оно мне и самой очень понравилось тогда в салоне… спасибо, что подарил… а теперь послушай меня, я тоже расскажу тебе правду, – после паузы произнесла она. – Тогда мне было очень горько и больно, я плакала каждый день. Сознание того, что мной попользовались, а потом еще и растоптали в грязи, убивало меня. Я никому не хотела бы пожелать такого. Страшно было не то, что ты сделал это, а то, как ты об этом сказал …

Она замолчала.

Эдвард шепотом выдохнул, – Нати, милая… – опустив голову, он прикоснулся губами к ее ногам. – В тот момент я был ослеплен яростью от того, что меня лишают чего-то очень дорогого, пусть мне и не принадлежащего. И всеми правдами и неправдами я не хотел это отдавать. Когда до меня дошло, что я сделал, было уже поздно. Я хотел тебе все объяснить, я звонил тебе каждый день, сначала в квартиру твоих родителей здесь, в Нью-Йорке, потом, когда ты улетела, я каждый день звонил тебе в Москву. Я понимал, что ты ненавидишь меня и не станешь со мной разговаривать, поэтому представлялся именем брата. Но ты все равно не подходила к телефону. Потом в декабре я узнал, что брат полетел делать тебе предложение, и перестал звонить.

– Ты мне звонил? – Наташа развернулась и уставилась на него, – ты мне звонил каждый день?

Он кивнул.

– Я очень боялся, что после нашей ночи что-нибудь может произойти, ну в смысле, что ты забеременеешь или еще что-нибудь, я считал, что я несу ответственность за тебя, неважно, будут последствия… или нет…

– Я действительно ненавидела тебя и одновременно так ждала твоего звонка, – она прижала руки к груди, – мне так нужно было услышать о твоих чувствах ко мне, как жаль, что ты так поздно все это сказал…

Эдвард посмотрел на нее, – ты считаешь, что люди должны обязательно говорить о своих чувствах?

– Не знаю, – Наташа покачала головой. – У меня в Москве есть один знакомый. Я знала, что нравлюсь ему. Но я всегда думала, что это просто дружба. А потом выяснилось, что он в меня влюблен. Его признание не просто смутило, оно меня страшно разозлило. Ладно бы мы встречались или он оказывал мне какие-то особенные знаки внимания…, кроме редких встреч после института, ничего не было. И вдруг бац! Я в тебя влюблен. А зачем, спрашивается, она мне нужна, твоя любовь? Я-то здесь при чем?

Она помолчала.

– Мне кажется, что в признании человека в любви или нелюбви скрыт элементарный эгоизм. Человек выплеснулся в своих чувствах другому, абсолютно не думая, нужны ли тому, другому, эти признания. А может тот, другой, будет всю жизнь от этих признаний страдать, и вся его жизнь пойдет кувырком. А ты как считаешь?

– После твоего рассказа даже и не знаю, что сказать, – тихо ответил он, а про себя подумал, «малышка, не бойся, я не буду осложнять тебе жизнь своими ненужными признаниями».

Они снова замолчали. Он поднялся с песка и отряхнул брюки.

У нее сжалось сердце.

– Уже уходишь?

– Нет, просто затекли ноги.

Наташа села глубже в шезлонге и подтянула к себе колени, освобождая ему место, – присаживайся.

Он присел в шезлонг боком и оказался совсем рядом, его плечо и локоть касались ее колен и рук.

– Надеюсь, кресло нас выдержит, – она слегка подпрыгнула.

– Хочешь сломать его так же, как тогда сломала кресло в моем кабинете? – поинтересовался Эдвард.

– А-а-а-а, – с возмущенным вдохом она открыла рот, – как тебе не стыдно на меня наговаривать, я не ломала твое кресло.

Он засмеялся, – шучу.

Она тоже засмеялась, – да, это были классные два дня у тебя в офисе, – и, помолчав, добавила, – это были два моих желания.

– У тебя осталось еще одно, – напомнил он ей и тут же поправился, – но я согласен выполнить и миллион.

– Не надо миллион, у меня есть только одно, – вдруг прошептала она.

– Я весь внимание, – он посмотрел на нее.

Ее сердце бешено застучало, – поцелуй меня, – еле слышно произнесла она пересохшими губами.

Он потрясенно молчал и не сводил с нее глаз. А она, не в силах сдерживать желание, уже подвинулась к нему ближе, плотно прижавшись бедром.

– Теперь я знаю, что ты – это ты, и ты знаешь, что я это знаю. Пусть все будет по-честному. Поцелуй меня, как тогда, той ночью, – горячо зашептала она ему в щеку, касаясь губами кожи, и от запаха мяты у него закружилась голова.

– Малышка, что ты творишь? Что ты задумала? – только голос еще подчинялся разуму, потому что руки, не слушая его, уже обвились вокруг нее и сжали в объятиях ее тело, а горячие губы заскользили по ее шее.

– Не называй меня малышкой, – прошептала она.

– Хорошо, малышка, не буду, – горячими губами он перехватил ее губы.

– Через пять дней я выхожу замуж, после свадьбы я буду своему мужу самой верной женой. А сегодня у меня девичник, и ты мой подарок, – горько прошептала она.

– Малышка, если я начну целовать тебя, я уже не смогу остановиться, – задыхаясь, прохрипел Эдвард.

Наташа немного отстранилась и посмотрела ему прямо в глаза, – а я не хочу, чтобы ты останавливался.

***