Все правые руки. Разрыв – 3

– Неужели вы верите в бред человека, лежащего в реанимации с черепной травмой? – не без иронии заметил посол.

– Верим, – просто сказал Тутолмин. – Детали всех совершенных ранее им убийств в точности совпадают с материалами следствия. А в последнем случае нам посчастливилось получить в свое распоряжение и орудие убийства, от которого он не успел вовремя избавиться. Но это еще далеко не все, что я хотел рассказать. Так вот, – продолжил он, – теперь, что касается охранника вашего посольства – Боба Хаммонда. Окончив допрос подозреваемого, майор Иверзев, выйдя из реанимационной палаты, столкнулся с Бобом Хаммондом, направлявшимся к месту нахождения Рахлина и переодетым в халат медицинского персонала. Завязалась перестрелка, в ходе которой ваш охранник применил пистолет снабженный насадкой для бесшумной стрельбы и специальный патрон, начиненный смертельной дозой ядовитого вещества. Отрицать данный факт вы не сможете по той простой причине, что камеры внутреннего наблюдения, установленные в коридоре больничного отделения, очень четко зафиксировали все детали произошедшего. К нашему глубокому сожалению, майор Иверзев получил в ходе перестрелки ранение, оказавшееся смертельным, так как яд, предназначавшийся для устранения вашего же киллера, достался ему. Трассологическая и токсикологическая экспертизы не дают поводов в этом сомневаться. Убит на месте совершенного им преступления и сам Боб Хаммонд.

– Прими Господь Бог заблудшую душу бедняги Боба, – зашептал одними губами посол, молитвенно складывая ладони перед собой, а затем, как бы очнувшись от нахлынувших мыслей, сделал попытку неуклюже оправдаться. – Однако, посольство не может нести ответственность за частную инициативу своего вдруг спятившего с ума охранника.

– Та же самая экспертиза, – гнул свое следователь, игнорируя слова посла, – установила идентичность отравляющего вещества, найденного в пулях обоймы пистолета Хаммонда не только с обнаруженным в теле Иверзева, но и с тем, что было найдено при вскрытии Вдовенко, а также в телах шестерых сотрудников ФСО, участвовавших в закладке взрывного устройства под гостевой трибуной Красной площади. Химическая формула отравляющего вещества указана в отчете экспертизы. В том же отчете указано и место его производства. Это одна из секретных лабораторий, расположенная в Пенсильвании и специально ориентированная на изготовление малых партий подобного орудия для устранения противников Соединенных Штатов. Вы почему-то считаете, что место ее нахождения никому неизвестно, так же как и номенклатура продукции.

– Вы намекаете на нашу причастность к воскресному теракту?! – выпучил глаза Хантсман.

– Отнюдь, – возразила ему Хазарова. – Мы прямо обвиняем вас в этом кровавом преступлении, в качестве заказчиков, подстрекателей и пособников.

– С результатами всех экспертиз вы можете ознакомиться, изучив содержимое этой папки, – вставил Тутолмин, протягивая послу свою папку. – А тело вашего охранника можете забрать из морга, находящегося при пятой поликлинике.

Диким и непонимающим взглядом, посол уставился на следователя, поэтому папку пришлось принять пришедшему на помощь своему шефу бочкоголовому сопровождающему.

– Вы хоть понимаете, господин посол. Какой неприглядной стороной к вам оборачивается это дело? – задала вопрос в лоб Хазарова.

До Джона Хантсмана, наконец, стала доходить суть происходящего со всеми фатальными для его карьеры последствиями. Вряд ли он сам был причастен к этой омерзительной игре, без сомнения затеянной этим проходимцем Помпео – завзятым любителем решать разногласия между странами таким радикальным способом. Но всем опытом прожитой жизни он ясно осознавал, что не кто иной, как он сам, станут козлом отпущения за провал умников из Лэнгли. За свою жизнь он не слишком-то и опасался. Ее и так оставалось, как говорится «воробью на один поклев». А вот репутация и доброе имя семьи Хантсманов могло быть поставлено под сомнение и запятнано ложными обвинениями, от которых было практически невозможно отмыться. Весь этот ужас и осознание неизбежного позора промелькнули в его глазах, и он сразу как-то поник, как давно не поливаемый цветок в горшочке. От его былой напыщенности не осталось и следа. Уже не с яростью, а затравленно, как загнанный в угол зверь, он посмотрел в самые зрачки Хазаровой, пытаясь найти там для себя какой-то спасительный ответ, но ее глаза были строги и непреклонны.

– И что вы намерены предпринять в этой связи? – глухим, как из бездонного колодца голосом спросил он.

– А вы не знаете?! – удивилась она. – Тогда прослушайте еще раз, речь, произнесенную Главой Высшего Военного Совета России в прошлое воскресенье. По-моему, там все просто и доходчиво сказано, что виновных в гибели на Красной площади мы будем преследовать всюду, где бы они не находились, не взирая на их положение и не учитывая срока давности совершения совершенного им преступления. Примерно так же, как в свое время поступил Израиль с виновниками гибели их спортсменов на Мюнхенской олимпиаде.