Все правые руки. Разрыв – 3

А потом ему на мобильник позвонил капитан Тарасюк и дрожащим голосом, чего никогда до этого с ним не случалось, поведал новость, только что пришедшую из штаба бригады. Утром, по его словам, следовало ожидать появления высокого начальства то ли с проверкой, то ли еще черт знает с чем, да не откуда-нибудь, а из самого Киева. Поэтому капитан настоятельно просил к утреннему построению быть не в полевой, а повседневной форме. Чертыхаясь и одновременно поминая всех святых, Стефану пришлось идти к хозяевам, чтобы одолжить утюг и гладильную доску. Как известно, любое начальство любит, чтобы форма подчиненных была отутюжена, погоны, ботинки и кокарда на фуражке сияли, вот и пришлось доставать из чемодана, редко надеваемую, хоть и чистую, но не глаженую форму. Заметив, как он неловко управляется с этой бытовой техникой, Анна отстранила его, заняв место у гладильной доски. Он с удовольствием уступил ей свое место, занявшись чисткой пистолета (вдруг будут проверять табельное оружие офицеров). Чистить пришлось старенького «макарова», ибо обещанные в качестве зримого перехода на стандарты НАТО «беретты», так и не добрались до линии фронта, осев в столице у высшего офицерского состава. В благодарность за оказанную помощь, Стефан, пока Анна гладила рубашку и брюки, живописал ей разговор со своими родителями, опустив, правда, некоторые подробности. Его рассказ о разговоре с родителями она восприняла с большим энтузиазмом, а предложение провести вместе предстоящий отпуск в доме родителей жениха, инициированное ими, так и вовсе вызвали у нее восторг. Девочка по своей наивности посчитала, что подобные приглашения могут делаться только тем девушкам, в отношении которых нет никаких сомнений. Она была заранее уверена, что сможет произвести благоприятное впечатление на предков жениха, ведь недаром же она изучает актерское мастерство. Этой ночью Стефан Прокопчук спал безмятежным сном здорового и полного оптимизма человека. Ему снился луг и Ганна, с которой он мчался по высокой нескошенной еще траве, взявшись за руки.

А утром началась чехарда. Вместо объявленного визита высокого начальства, позвонили с КПП и сообщили, что подъехал тентованный грузовик с неизвестным грузом. Полковник дал разрешение на его пропуск к штабу бригады. Сам штаб бригады располагался в здании средней школы, которую закрыли еще осенью четырнадцатого из-за потенциальной близости к передовой стремительно приближающегося фронта, ибо шальные снаряды запросто могли влететь в классы. Подобная участь постигла не только эту школу. Из опасений за жизнь детей, в Волновахе закрыли все школы, и все ученики были вынуждены каждый день ездить на учебу в Трудовое и Новопавловку, что находились в десятке километров отсюда.

Когда грузовик подкатил к группе принаряженных ради встречи с начальством офицеров бригады, из его кузова вылезли какие-то непонятные личности, в неуставном «прикиде», больше похожие на волонтеров, чем на кадровых военных и не торопясь стали выгружать длинные ящики. Старший из «волонтеров», достав из кармана изрядно помятый листок бумаги, опытным взглядом вычленив из группы офицеров командира бригады полковника Гончарука, направился к нему:

– Пан полковник, – обратился он к старшему по званию без отдания чести, так как сам был без головного убора, – вот примите и распишитесь.

Полковник взял в руки мятую бумажку накладной и вчитался в ее содержимое.

– Противогазы?! Что за хрень?! На кой ляд нам твои противогазы?! Вы, там, в Киеве, что, совсем белены объелись? Нам нужны солдатские рационы, а не твои резинки! У людей от перловки уже животы пучит, а ты мне тут что привез?! – взъярился старый служака Олег Николаевич.

– Насчет рационов не было никаких распоряжений. Что мне начальство приказало доставить в расположение артдивизиона, то я и доставил, согласно указанной спецификации, – угрюмо ответил экспедитор, – так что, примите и распишитесь.

Полковник оглянулся на стоящих за спиной растерянных офицеров, как бы ища поддержки, но те сами пребывали в искреннем недоумении от происходящего.

– Ладно. Открывай. Посмотрим, что за противогазы ты нам тут привез, – ответил он после паузы.

Старший «волонтер», скривив в недовольстве широкий, как у лягушки рот, кивнул своим помощникам и те шустро начали ручными фомками отдирать верхние доски ящиков, которые против всех правил хранения были не заперты, а заколочены гвоздями. Офицеры, среди которых был и Прокопчук, с вялым любопытством подошли к первому «распакованному», таким образом, ящику. Подойдя поближе тихонько присвистнули. Изготовленные Бог знает, в каком лохматом году и еще столько же лет пролежавшие на каком-то складе, противогазы от длительного и неправильного хранения слежались, а резина потрескалась. Даже не беря их в руки можно было понять, что к применению они абсолютно не пригодны.

– Ты, чё привез?! – заорал полковник, поднимая от ящика белые от накатившего бешенства глаза и нацеливая их в «волонтера». – А ну мотай отсюда вместе со всей своей хурдой!