Все правые руки. Разрыв – 3

– Какова дальность прямого выстрела ваших гаубиц? – продолжил допытываться настырный Остап Григорьевич. – Причем, я имею в виду не паспортную дальность, а реальную. Все и так знают, что стволы ваших орудий изношены до предела.

– По паспорту около шести километров, а на деле, думаю, что не более двух-двух с половиной, – опять недоуменно пожал плечами Тарасюк. – Мы не пробовали стрелять прямой наводкой. В пределах видимости таких целей нет, – пояснил он.

– Двух с половиной, – задумчиво повторил за ним полковник, все еще не отрываясь от монокуляра. Затем, послюнив указательный палец, как недавно ему советовал капитан, выставил его кверху, проверяя направление ветра таким примитивным, но все же рабочим способом. Тарасюк растерянно топтался рядом, запрокинув голову, и глядел на комбрига, явно не понимая смысла его поведения и задаваемых им вопросов.

– Так, точно. Думаю, что не более того, – поддакнул он выраженным вслух мыслям комбрига.

– Если взять с возвышением, то и гораздо дальше, не так ли?

– Это, смотря какое возвышение будет, – осторожно вставил капитан. – Если, к примеру, взять угол возвышения в 45◦, то, пожалуй, и все десять километров осилит.

– А скажите-ка, пан капитан, артиллерия сепаратистов может достать до города? – вновь завел непонятные разговоры Остап Григорьевич и тут же, как бы оправдываясь, пояснил. – Я, ведь, как вы и сами догадываетесь, не артиллерист, знанием тонкостей вашей профессии не обладаю, поэтому и интересуюсь.

– На моей памяти не случалось, чтобы сепаратисты обстреливали город, хоть у них, не в пример нашей, артиллерия будет посвежее. До нас они, конечно, при желании дотянуться смогут, но разброс будет великоват, поэтому прицельную стрельбу они вряд ли затеют, если не станут использовать беспилотники для коррекции огня. Но с этим у них дела обстоят не очень-то, – со знанием дела попытался объяснить Тарасюк.

– Спасибо, Николай Игнатович, – поблагодарил его за пояснения комбриг, впервые назвав по имени и отчеству. – Ну, что ж, тогда, пожалуй, приступим. Отдайте приказ командиру батареи на изменение направления огня.

– Как это, изменить направление?! – не понял Тарасюк. – На сколько градусов?

– На 180◦, – с подчеркнутым спокойствием подтвердил полковник, не опуская монокуляр, которым продолжал обшаривать крайние дома Волновахи.

– Но, позвольте, там же свои. Там наш город, – продолжал недоумевать капитан, но внутри себя с немалым опозданием уже почуявший неладную игру с химическими боеприпасами, затеянную руководством.

– У вас что-то со слухом? – поинтересовался комбриг и, не дожидаясь ответа, проговорил с нажимом. – Выполняйте приказ.

Тарасюк жестом подозвал к себе Прокопчука и дрожащим голосом не то скомандовал, не то просто попросил:

– Лейтенант Прокопчук, разворачивайте орудия на 180◦.

– Как на 180? – в свою очередь начал было недоумевать от нелепости приказа лейтенант, но капитан не дал ему продолжить, молча мотнув головой в сторону полковника, все еще стоявшего на зарядных ящиках, как статуя на постаменте.

Видя, что лейтенант отнюдь не торопится выполнять приказ, Тарасюк уже не дрожащим, а срывающимся голосом повторил приказ:

– Разворачивайте орудия, лейтенант. Это приказ командира бригады.

– Есть, разворачивать, – упавшим голосом повторил Стефан и заплетающимися ногами порысил к орудийным расчетам.

Полковник не стал вмешиваться в диалог своих временно подчиненных. Дождавшись, когда Прокопчук удалится на довольно приличное от них расстояние, Остап Григорьевич негромким, но все таким же безжалостно-отстраненным голосом продолжил:

– А теперь, капитан, отдайте команду на вскрытие, привезенных нами ящиков со спецбоеприпасами.

Тарасюк в ответ на это только нервно затряс головой:

– Н-никак нем-можливо, пане полковнику, – мешая русские и украинские слова начал он, заикаясь возражать.

– Это еще почему?!

– То есть неконвенционное оружие. Его никак нельзя применять. А тем паче против своих же, мирных граждан. Это преступление, – сделал безуспешную попытку отбояриться Тарасюк.

Николай Игнатович и сам не заметил, как быстро полковник слетел со своего наспех сооруженного пьедестала и нос к носу столкнулся с ним. Что-то тяжелое и тупое уперлось ему в живот. Он скосил глаза вниз и убедился в серьезности намерений начальства. Ствол громадного пистолета с накрученным на него набалдашником глушителя был красноречивым подтверждением этому.

– Я-я, н-не могу без письменного приказа, – сделал он последнюю попытку, если не избежать своего участия в этом грязном деле, то хотя бы сложить с себя часть вины.

– Некролог будет тебе письменным приказом, с-сучонок! – процедил сквозь прорези маски командир. – Ну! Считаю до трех! Р-раз!

– Лейтенант Прокопчук! – по-бабьи тоненьким голоском позвал капитан Стефана, не отрываясь взглядом от прорези маски комбрига.

– Я здесь! – не совсем по Уставу откликнулся лейтенант, вновь подбегая к ним. – Ваше приказание выполнено!