Все правые руки

— Да, — опять делая вид, что привстает, сказал тот. — Меня зовут Аркадий Исаевич Бауэр. Я являюсь членом московской гильдии адвокатов и так получилось, что вынужден представлять интересы вашей супруги — Аглаи Петровны Афанасьевой, в девичестве Крутиковой. — Ваш извиняющийся тон и словосочетание «вынужден представлять» наводят на мысль о претензиях ко мне со стороны супруги, — предположил Афанасьев, вытягивая гудящие ноги в шлепанцах и откидываясь на спинку дивана.

— Так, точно-с, — подтвердил адвокат, доставая из маленького кейса, стоявшего у дивана, бумаги. — Вот-с, имеет место быть к вам иск о расторжении брака и разделе совместно нажитого имущества. Поверьте, это не моя инициатива, я просто исполняю свой долг адвоката, — приложил он руки к груди, как бы моля о прощении.

— Не стоит извиняться, Аркадий э-э-э…

— Исаевич, — тут же подсказал представитель «крапивного семени»[85].

— Да-да, Исаевич. Нечто подобное я и предполагал, — скучным голосом ответил диктатор. Где-то за спиной охнула и тут же замолкла Настя, но Валерий Васильевич даже не обернулся.

— Я взял на себя труд самолично доставить вам копию искового заявления, — подобострастно заявил «крестьянин»[86], протягивая Афанасьеву четыре скрепленных степлером листа с убористо набранным текстом.

— Настенька, солнышко, принеси-ка мои очки. Они в барсетке на трюмо в прихожей, — попросил он дочь, по-прежнему не оборачиваясь.

Женщина опрометью метнулась в прихожую и уже через несколько секунд несла очечник, на ходу доставая оттуда окуляры.

— Костя дома? — негромко спросил он у нее.

— Да. В своей комнате сидит в наушниках и как всегда, на компе рубится в GTA, — ответила она, недоумевая, причем тут внук.

— Хорошо. Не надо ему знать о том, как выжившие из ума, на старости лет, скандалят его дед с бабкой, — пояснил он ей свое любопытство.

Пока Валерий Васильевич, держа левой рукой заявление, и щурясь, вчитывался в мелкий шрифт, адвокат хранил гробовое молчание. Казалось временами, что он даже дышал через раз. Дочь тоже застыла каменным изваянием за спиной у отца, слегка опираясь на спинку дивана. Ни один мускул не дрогнул на лице у Афанасьева, пока он читал сухое, но в тоже время наполненное цифрами и перечнем подлежащих оспариванию материальных средств, послание. Он прекрасно понимал, что это не плод и без того невеликого ума супружницы, а итог мозговой деятельности старшей дочери. Сама Аглая не додумалась бы до такого позорища на склоне своих лет. «Вот, Юлька, и чего ей не хватает? Сама бегает, как угорелая кошка и мать с панталыку сбивает» — беззлобно, но с сожалением думал он о старшей дочери. Наконец, дочитав перечень желаемого получить по суду имущества и денежных средств, он устало положил исковое заявление на диван — между собой и адвокатом и снял очки.

— Уже все прочитали? — поинтересовался лысый визитер.

— Да, — кратко и буднично, как о чем-то обыденном ответил Валерий Васильевич.

— Ошибки? Замечания? Может быть, у вас имеются какие-то вопросы? Я охотно отвечу, — подался он всем корпусом к Афанасьеву.

— Да нет, в общем-то, все правильно и достаточно досконально, я бы даже сказал скрупулезно все перечислено, до последней наволочки на подушке. Вот, разве что причина развода указана как-то туманно…

— «В связи с несходством характеров»? — подсказал Бауэр.

— Да. Согласитесь, что довольно смешно заявлять об этом после более чем сорока лет, находясь в браке.

— Сами понимаете, это всего лишь стандартная формулировка, когда клиент не желает вытаскивать наружу накопившееся «грязное белье», — понимающе и даже в какой-то мере сочувствующе произнес Аркадий Исаевич.

— Кстати, можно вопрос?

— Разумеется. Я к вашим услугам.

— А скажите, при составлении исковых претензий кроме моей супруги присутствовал еще кто-нибудь? — спокойно и без эмоций спросил Афанасьев.

— Э-э-э… — протянул Бауэр, не зная как лучше ответить.

— Я имею в виду, присутствовала ли при этом моя старшая дочь? — пояснил он свой вопрос уже пристально глядя собеседнику в глаза.

— Да, но разве это имеет какое-нибудь значение? — сказал адвокат, невольно сдавая главного актора этого балагана.

— Я так и предполагал, — кивая своим мыслям, ответил диктатор.

— Но по этическим соображениям я не имею право разглашать детали этого присутствия, — решил выскользнуть из неудобного положения Аркадий Исаевич.

— Да-да, я понимаю, — покивал головой Афанасьев.