Все приключения мушкетеров

– Не служили ли вы, милостивые государи, в мушкетерах покойного короля?

– Да, сударь, мы были королевскими мушкетерами, и превосходными мушкетерами, – ответил Портос.

– Это верно; больше того, я сказал бы, что вы были лучшими среди лучших, когда б не боялся оскорбить память моего отца.

– Вашего отца! – воскликнул Арамис.

– Знаете ли вы, как меня зовут?

– Нет, сударь, но если вы скажете…

– Меня зовут Жорж де Бикара.

– Ах! – вскричал Портос. – Бикара! Помните ли вы, Арамис, это имя?

– Бикара! – задумался Арамис. – Мне кажется…

– Вспомните хорошенько, сударь, – попросил офицер.

– Это нетрудно! – воскликнул Портос. – Бикара, по прозвищу Кардинал… один из четырех явившихся воспрепятствовать нам в тот день, когда мы со шпагой в руке познакомились с д’Артаньяном.

– Совершенно верно, господа.

– Это был единственный, – улыбнулся Арамис, – кого мы не ранили.

– Из этого следует, что он был превосходным воякой.

– Это правда, сущая правда, – одновременно заметили оба друга. – Господин де Бикара, мы весьма рады познакомиться с сыном столь храброго человека.

Бикара пожал руки, протянутые ему бывшими мушкетерами.

Арамис взглянул на Портоса, и его взгляд говорил: «Вот человек, который поможет нам».

– Согласитесь, сударь, – обратился он к офицеру, – что отрадно быть честным всегда и везде?

– Мой отец, сударь, постоянно повторял то же самое.

– Согласитесь также, что довольно печально столкнуться с людьми, которых ждет смерть от мушкета или веревки, и узнать, что эти люди – старинные знакомые вашего уважаемого отца, знакомые, доставшиеся вам от него, так сказать, по наследству.

– О, вы не обречены на такую ужасную участь, друзья мои, – возразил молодой человек.

– Ба! Но ведь вы сами сказали об этом.

– Я говорил это час назад, когда совершенно не знал вас, а теперь, когда я вас знаю, я говорю: вы избегнете этой горестной участи, если сами того пожелаете.

– Как это, если сами того пожелаем? – вскричал Арамис, в глазах которого загорелось нетерпение. Произнося эти слова, он попеременно смотрел на Портоса и офицера.

– Лишь бы, – сказал Портос, глядя, в свою очередь, с благородным бесстрашием на Бикара, – лишь бы от нас не потребовали чего-нибудь унизительного.

– От вас ничего не потребуют, господа, – продолжал офицер королевской армии. – В самом деле, какие требования можно к вам предъявлять? Если вас найдут, то предадут смерти; постарайтесь же, чтобы вас не нашли.

– Полагаю, – с достоинством проговорил Портос, – полагаю, что я нисколько не ошибусь, если скажу: чтобы найти нас, нужно сначала проникнуть сюда.

– Вы совершенно правы, друг мой, – медленно произнес Арамис, все еще испытующе глядя на Бикара, который хранил молчание и которому было явно не по себе. – Вам хочется, господин де Бикара, рассказать нам о чем-то важном, сделать нам какое-то весьма существенное признание, но вы не решаетесь на него, разве не так?

– Милостивые государи, друзья! Если я позволю себе полную откровенность, то нарушу присягу. И все же я слышу голос, который заглушает мои сомнения и велит решиться на это.

– Пушки! – воскликнул Портос.

– Пушки и мушкетная трескотня! – подтвердил Арамис.

Откуда-то издалека, со скал, донеслись зловещие звуки боя, но уже через мгновение все затихло.

– Что это? – спросил Портос.

– То, чего я больше всего опасался, – ответил Арамис. – Ведь атака, произведенная вашими солдатами, сударь, – продолжал он, обращаясь к Бикара, – была всего-навсего демонстрацией? И в то время, как ваши отряды отходили, уступая нашему натиску, вы были уверены, что вам удастся высадиться на другой стороне острова?

– Да, и в нескольких пунктах.

– В таком случае мы погибли, – спокойно заметил ванн-ский епископ.

– Погибли! Это возможно, – согласился Портос. – Но ведь нас еще не схватили и не повесили.

И с этими словами он встал из-за стола, подошел к стене, хладнокровно снял с нее свою шпагу и пистолеты и принялся осматривать их с тщательностью старого опытного солдата, идущего в бой и понимающего, что жизнь его в значительной мере зависит от качества и состояния оружия, с которым он пойдет на врага.

При первых же пушечных выстрелах, при известии о том, что остров может быть внезапно захвачен королевскими войсками, растерявшаяся толпа устремилась в ворота форта. Народ искал у своих вождей помощи и совета.

В окне, выходившем на главный двор, заполненный ожидающими приказаний солдатами и растерянными, умоляющими о помощи местными жителями, между двумя ярко горящими факелами показался бледный и подавленный Арамис.

– Друзья мои, – начал д’Эрбле с мрачной торжественностью, отчетливо произнося каждое слово, – друзья, господин Фуке, ваш покровитель, ваш друг и отец, по приказу короля арестован и брошен в Бастилию.

Продолжительный крик, исполненный ярости и угрозы, донесся до окна, перед которым стоял епископ, и этот крик вызвал в нем ответное чувство.

– Отомстим же за господина Фуке! – кричали в толпе наиболее пылкие. – Смерть королевским солдатам!