Всё пришедшее после

Виталик, лежа, обнял ее ноги, притянул к себе и уткнулся лицом в прохладные колени под халатом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Прекрасно.

Он невольно взглянул под диван.

– Не смотри, я его уже выбросила. Все! Была, и нет девушки! Вставай, пойдем со мной.

Виталик потянулся к одежде.

– Нет, одеваться не надо. Давай руку. Давай, я не смотрю.

Она привела его в ванную, поставила под душ и открыла воду. Сотня тугих теплых струй, шелестя, забила из шланга.

– А теперь закрой глаза и не открывай.

Виталик чувствовал, как она водит струйками по спине, рукам, груди, подбирается к животу, приговаривает:

Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый!

Она прибавила напор воды, потом еще. Его голова сама собой запрокинулась, и он потерял ощущение реальности…

Сознание медленно возвращалось к нему. Он помотал головой и открыл глаза. Слабые струйки воды стекали по телу.

Она завороженно наблюдала за ним, как человек, переживший грозу, смотрит на голубое небо и последние капли, звонко падающие с веток деревьев.

Виталик, бывший в детстве игрушкой для взрослых, изо всех сил старавшийся забыть, как дурной сон, солоноватый вкус и сладкий запах порока, бесстыдные желания мужчины и утонченную похоть увядающей женщины, с Лией обрел уверенность в себе, чувство полета, искал с ней встреч и с сожалением расставался.

Между тем судьба готовила ему новое испытание.

8. Старшая сестра кроткой овечки

«Из верей кабачка на улице Феру, идущей от площади Сен-Сюльпис к улице Вожирар в южной части Парижа, смеясь и болтая, вышла группа молодых дворян. Их было шестеро, высыпавших на улицу весельчаков, из них двое, Портос и мушкетер по имени Аильбон, щеголяли в гражданском платье. Остальные, в их числе Атос и Арамис, – в мундирах королевских мушкетеров. Прощаясь, все они столпились напротив окон, слабо освещающих улицу.

Синяя апрельская ночь накрыла Париж. На востоке под восходящей луной темнели башни собора Нотр-Дам.

Внезапно картина беспечного прощания была нарушена грубым вторжением посторонних. В прозрачном воздухе раздался свистящий звук вынимаемых из ножен клинков, и шесть человек с обнаженными шпагами выскочили из-за угла. В ответ на столь очевидное нападение мушкетеры успели, разворачиваясь лицом к нападавшим, схватиться за оружие.

Атака оказалась столь стремительной, что стоящие ближе всех к нападавшим Атос и двое мушкетеров в форме были немедленно заколоты. Шпага вошла Атосу под правую ключицу, и он, тяжело раненный, упал рядом с товарищами. Дважды он пытался встать и оба раза падал. В горло Портоса и мушкетера, одетого в цивильное, уперлись подрагивающие, мерцающие острия шпаг.

Арамису, который находился дальше всех от нападавших, одному удалось обнажить клинок, он бросился вперед, его шпага, ударившись о грудь противника, сломалась, как будто была сделана изо льда: под красным мундиром его визави скрывалась кольчуга, тот засмеялся. Подоспели его братья по оружию, и Арамису под угрозой трех клинков пришлось отбросить сломанную шпагу.