Все против всех

Слишком поздно подкупленный монашек из Лавры сообщил, что князь Старицкий появился — первый отряд «лисовчиков» стрельцы уничтожили, причем оный князь из чудной пищали стрелял. А от второго отряда, который сам Василий Михайлович привел, Старицкие с Ксенией Годуновой уже бежали непонятно в каком направлении. Погоню он отправил по разным местам, но не сильно на успех надеялся — слишком много московских вотчинников в округе, а у всех ратники имеются. Уже много отрядов кануло, побитых до смерти — самозванца там не жаловали. Осталось только надеяться, что известия придут — тогда гетман на поимку сильное войско отправит, с которым малой ратью не совладаешь.

Вернулся, и тут «царик» отправил его «законную супругу» встречать, которую отбили у людей московских. И уговорить полячку «признать» мужа, и вести себя на встрече как любящая жена, что радуется спасению любимого человека. Вот только сказать легко, а сделать трудно — царица Маринка была сильно раздражена. Но Василий Михайлович знал, что он ее приструнит, и не таких строптивых баб в покорных жен превращал.

— Но ежели не хотите его мужем признавать, то езжайте дальше. Охрану я от вас отберу, раз вы, ваше величество, от защиты мужа отказываетесь, и сами по себе жить хотите. Учтите, московиты вас ненавидят — и если поймают в дороге, то страшное злодейство учинят, и очень скоро такое произойти может. Тем паче, при отъезде вы право на царский титул потеряете. А ведь «муж» вам предлагает четырнадцать городов забрать, как и прежде было меж вами уговорено, и к ним двадцать тысяч червонных!

Полячка молчала, обдумывая — все правильно поняла. И жить хотела, бледной стала, а не багровой. И буркнула, не поднимая глаз:

— Хорошо, я признаю «мужа», раз это нужно, даже обниму его колени и заплачу, раз надо. Но на ложе его не вступлю, порознь спать будем! Пока нас тайно обвенчают!

— Вот и хорошо, тогда поедем к «царю Дмитрию Ивановичу», он уже заждался прибытия вашего величества, — Василий Михайлович спрятал ухмылку — надменная полячка та еще интриганка, и в постель скоро ляжет покорная и ласковая. Все прекрасно и быстро оценила пани, только взглянув на ожидаемый «кнут и пряник»…

Московские стрельцы в «праздничных» кафтанах. Первая регулярная пехота, набираемая с посадских людей. Создана царем Иоанном Грозным, и прошла при победах и поражениях Ливонскую войну со Смутой.

Глава 32

— Как видишь, Ксения Борисовна, ничего простого в моей пищали нет, сплошной механизм, создать который только самый умелый мастер может, а таких на нашей земле, почитай, и нет. Но весь секрет во взрывающихся крохах, что в этих цилиндриках заключены — они порох в гильзе воспламеняют. У нас их не найдешь, а в той стране их собирают на склонах горящих гор, вулканами такие называются. Ох, и страшное зрелище, когда извержение идет — столб дыма к небесам поднимается, а огненная лава со склонов ползет. Тут только убегать нужно как можно быстрее — все сжигает на своем пути и пеплом может целый город засыпать.

— Мне о такой беде в землях италийских рассказывали — будто бы там раньше целыми городами погибали от таких извержений гор дымящихся. А еще земля при этом ходуном под ногами ходит, да так, что многие падают, устоять не могут. Я представить такое не могла, думала выдумки.

— Нет, так оно и есть — сие землетрясение называется.

Иван уже не удивлялся знаниям царевны — к ней отец приставил самых лучших учителей, каких только смог отыскать среди иноземцев. Даже сестра, даром что королева и долго в Ливонии прожила, о многом представления не имела. Вчера вечером, как пришел к ней, так заговорились далеко за полночь — так было интересно общение. И вот сегодня после заутрени он снова к ней пришел, но не столько поговорить, хотя и за этим тоже, сильно пришлась она ему по сердцу, но и по делу. Секрет ей открыл про ружье и патроны, но не просто так — Ксению Борисовну вовлечь в дело живое нужно, мирское — это не хоругви и ризы вышивать.

— Сама понимать должна — случайному человеку эту тайну знать нельзя, а вот тебе могу доверить. Ты знать должна как патроны снаряжать, как правильно порох взвешивать со свинцом — для того у меня весы есть. А еще капсюля в гнезда вставлять — механика особая имеется. Мне делами заниматься нужно, а патронов мало осталось — две дюжины еще снарядить надобно. Ты сможешь — разумна и понятлива, я на тебя надеюсь.

Помощь была не нужна, Малой бы справился сам. Но тут дело в другом — пока ружье показывал, руками с ней сталкивался, и от нечаянных прикосновений словно искрой пробивало. А когда за плечи случайно ее взял, обучая приклад приставлять, то напряглась царевна. А потом размякла, словно ослабев, и задышала часто. Все же четверть века ей исполнилось, в самом соку — ей дите родить хочется, любить и любимой быть, а ее под черное одеяние навечно спрятали. Вернее, посчитал самозванец, что на «пожизненное» заключение ее приговорил, вот только сам полгода после этого не прожил. В пепел превратился, которым из пушки в сторону Польши и пальнули.

— Я все сделаю, княже Иван…