Все пули мимо

Всё-таки хмырь сделал вид, будто меня не понял, и по городу нас повёз. Что там говорить, чистенький городишко, аккуратненький, не в пример Парижу, который по сравнению с Вашингтоном трущобой кажется. Хмырь в мгновение ока из "секретаря" гидом заделался, язык на плечо вывалил и ну красоты своей столицы описывать. Говардский университет... река Потомак... Пенсильвани-авеню... Причём треплется ну один к одному, как мсье Серьйожа о своём Париже. И что это у них, у иностранцев, за манера такая - по городу возить да кирпичи его расхваливать? Нет чтоб сразу в кабак какой загудеть, либо по бабам рвануть... а то и в баньку с дороги да устатку... Ни хрена они русской души не понимают!

- Белый дом... - продолжает трепаться хмырь. - Капитолий...

Гляжу я на купол Капитолия огромадный - впечатляет. Аж дух захватило, как представил, что именно под его сводами америкашкам слово своё веское толкать буду.

- Это здесь, значит, я лекцию свою прочитаю? - спрашиваю хрипло, гордостью затаённой пылая. Надо же, сподобился! Как-никак, а момент исторический.

Выдержка у хмыря - экстракласс. Ни намёка на то, что меня понял. Смотрит на Сашка вопросительно, перевода ждёт.

Сашок ему растолмачивает.

- Нет, - корректно качает головой хмырь, - не здесь. У конгрессменов сейчас тоже каникулы, как и у вас в Думе. Поэтому встреча с ними состоится завтра в шесть вечера в институте Карнеги.

Вот те раз! А я размечтался... Исторический момент... Эпохальное событие... Могли бы и покрасивее мою "обработку" провести. А так - словно на задворки вывели, чтобы там, без свидетелей, морду начистить. И ведь говорили мне, что американцы всех инородцев и в грош не ставят, да я, по наивности, не верил...

- Сыт я по горло его Вашингтоном! - гаркаю Сашку раздражённо. - Пусть в гостиницу везёт. Устал я...

И действительно: из Москвы вылетели - день был, и здесь - тоже день. Почти сутки на ногах.

Номер в отеле нам нехреновый предоставили. О пяти комнатах. Причём одна такая громадная и пустая, что впору в ней в теннис играть.

- А это зачем? - Сашка спрашиваю. - Что мы здесь танцульки устраивать будем?

- Нет, - поправляет Сашок, - но вот раут после твоей лекции тут организовать надо. Пригласишь конгрессменов, непременно с дамами, чтобы в непринуждённой обстановке пообщаться.

- Ещё чего, - бурчу себе под нос недовольно. - Примешь их, обласкаешь, за свой счёт накормишь, напоишь, а они меня на следующий день на страницах газет с грязью смешают...

Подхожу к окну, выглядываю. Вид где-то с этажа десятого нищак оказывается, не то что в Париже. Аккуратненькие домики внизу, лужайки ухоженные между ними, далее - парк густой, а за ним излучина реки, через которую мост нехилый переброшен, и по нему машины в три ряда движутся. В общем, картинка. Образец американской мечты, на чей глянец совковская интеллигенция купилась и в августе за жисть такую на баррикады, будто белены объевшись, попёрла. А теперь её представители, как мой писака, бродят по обочинам дорог, пустыми бутылками в авоське гремя. Зато свобода полная: хошь - броди, хошь - греми.

- Могли бы номер и с видом на бабу их знаменитую предоставить, брюзжу.

- Какую бабу? - недоумевает Сашок.

- А ту, что с глазами завязанными да с факелом в руке.

- Статую Свободы? - выпучивает на меня глаза Сашок и тут же обидным смехом заходится. - Так она в Нью-Йорке стоит!

- Почему? - глупо спрашиваю. - Всё лучшее в столице должно быть. Как у нас.

Здесь Сашок не находится, что сказать. Плечами пожимает и морду воротит, улыбку пряча.

- Ладно, - рукой машу. - Хрен с ней, с их Свободой. Своей девать некуда. Устал я. Обед в номер закажи и спать будем. Да, и чтобы к обеду водочка была, а не их шнапс блевотный! Как, кстати, по-американски водка будет?

- По какому? - переспрашивает Сашок, и в его глазах опять бесенята смешливые прыгать начинают.

- Что ты меня всё подначиваешь?! - взрываюсь я. - Мы в какой стране с тобой находимся?

- В Соединённых Штатах Америки.

- Тогда какой здесь язык, по-твоему?

- Английский, - лыбится ехидно Сашок.

Оторопеваю я здесь от непонимания полного и взглядом недоверчивым его сверлю.

- Это ещё почему?

- Да так уж исторически сложилось, - мнётся Сашок, но улыбка с губ не сходит.

- Не забивай мне баки! - в сердцах брякаю. - Ежели здесь Америка, то и язык американский!

- Как скажете, Борис Макарович, - тушуется Сашок, на морду безразличие напуская, тем самым конфликтную ситуацию сглаживая. Невозможно доказать отсутствие того, чего нет.

Задумываюсь я над его фразой философской, но ни хрена её не просекаю. Что он хотел сказать? Чего это нет, и почему его отсутствие нельзя доказать?

- Это бога нет, - наобум парирую я, - а чертей на свете предостаточно развелось.

- Именно это я и имел в виду, - корректно подводит черту под дискуссией Сашок и начинает по телефону в ресторан названивать.

Смотрю я на него подозрительно и никак второпать не могу, что же это у нас за диалог такой странный получился? О боге и чертях я так, просто чтоб слово поперёк сказать, ляпнул. А он что под этим подразумевал, дипломат недоделанный?! Однако смолчал я, не стал заострять.