Все пути твои грешны

– А в чем вообще проблема? – Леванский обиделся. Глаза у него стали маленькие и колючие. При всем своем мужском лоске он оставался капризным ребенком, которому мир должен был преподнести дары на золотом блюдце. Он не понимал. Это было простительно, он ведь не был звездолётчиком. Он видел перед собой чудо инженерного гения, видел сложное и великое произведение великих умов, он жаждал прикоснуться к этому изобретению. Он не понимал, что плохого в прототипе. – Это звездолет?

– Звездолёт… – устало вздохнул Корней.

– Он летает?

– Надеюсь.

– Он может совершать межпространственные скачки?

– Спроси у него сам.

– Хорошо. Эй, ты, звездолет, ты умеешь протыкать дыры в космосе? Он не отвечает.

– Это потому что у тебя должен быть виртуальный ключ к его личности. Твой мужик с периферии оставил что-то подобное?

Серый поник, было жалко смотреть, как опустились его гордые острые плечи, как поник длинный нос. Но он еще не сдался. Долго копался в карманах летной куртки, и вдруг воссиял, почти как до входа в ангар. На ладонь выпала металлическая бляшка и засветилась, голограмма выплюнула код активации. Лучше бы, мужик, ты не давал идиотам, вроде Леванского, такие опасные игрушки. Корней отобрал у него активатор.

– Дай сюда, это не для инженеров.

Назвал код, влез в сеть, замкнул портал. Красные нити побежали к звездолёту. Через некоторое время он засветился в ответ и равнодушно произнес приятным мужским тенором:

– АНГ 2, серийный номер 3 452, готов к полету. Подтвердите запуск. Топливо заправлено на тридцать два процента, предъявите права на управление.

– Права подтверждаю по сети, звездолетчик пятой категории Корней-Зенекис Кха-Совура. Еще одни права, доступ ограничен по линии управления, Сергей Леванский, инженер второй категории. Руку протяни, болван, звездолет считает твои права.

Леванский опять засиял. Звездолет казался ему невероятной крутью, какую только можно придумать. Сделал подарок другу…

– Ну, все ведь в порядке, можно лететь. Он прыгает?

– Прыгает, Сережа, прыгает. Еще как прыгает. Я даже думаю, что он прыгает туда, куда никогда не ступала нога ни человека, ни кетта. Только когда у него закончится запас топлива, нам придется скормить ему небольшую планету. Посмотри на брюхо. Это все большой энергобак. Нам не по карману такой звездолёт! Это военная разработка, рассчитанная перевозить на своем борту небольшую армию, а не двух искателей приключений. Есть у тебя кредитки на дозаправку?

Но Леванский его уже не слушал, он побежал к звездолёту и обнял его куриную лапу, словно тот и правда был живой. Что-то он там ему ворковал, называл то птичкой, то цыпленком, и шлюзы открылись. «Пусть, – решил Корней, – пусть так и будет, не я все это придумал!». И он осторожно наступил ногой на мягкий теплый трап, ощутил вибрацию АНГ 2, и, взывая кеттских богов в свидетели, шагнул на борт. Он только принял подарок судьбы, не более… Впрочем, в глубине души он знал, что это не правда. Выбор у него был.

3

Осталось около тридцати минут, может, чуть меньше. Сидеть он уже не мог, сполз кое-как вдоль сосалки и вцепился в нее сухими руками. Сухим был язык и небо, глаза почти не открывались. Даже перестал чувствовать запах дерьма, и жара поднялась куда-то выше его полусонного сознания. Уснуть, и все проблемы решатся. Ничего не хочу…

Никто не летел. Проклятые сучки шакала забили на мусороуборщика. Наверно, такое бывает, они ведь тоже не роботы. Значит все. Прощайте все мои враги, друзей у меня не осталось…

Опять же, сам виноват. Как он тогда себя вел? Как слепой индюк. Надутый и тупой слепой индюк. Покорить миры, быть самым первым звездолетчиком… А еще что? Медалями грудь увешать? Так ведь была уже одна медаль. Бил он каких-то гадов, на медуз похожих. И летали они как медузы, на розовых блюдцах, – смех один. Гвал разорвал с ними торговые отношения еще весной, и они приплыли под новогодний фестиваль, такие все в панталонах в рюшечку, с перьями и щупальцами, дурной сон, а не существа, и сразу: «мы вас убьем и съедим!». Да не тут-то было! Прогнали их студенты звездолетной академии, даже армию не пришлось вызывать. Бои шли двое суток, а потом блюдца укатили восвояси, усеяв стадион академии розовыми обломками. Мэр вручил им по медальке. Медалька, правда, так себе, из латуни паршивой, но не в этом дело. Он ее неделю гордо носил на груди, а Грек все выпрашивал, дай, мол, на свидание с физичкой надеть.

А потом Корней узнал, что медузы эти были все женского пола. И Гвал лишил их единственного источника дохода, когда запретил торговлю. В общем, голод у них начался и обезвоживание. Подарил он Сережке медаль и не надевал больше. Не велика честь с бабами сражаться. Хотя они тоже сбивали наших! Кольценосый погиб, Калин без ноги остался и Макряка катапульта выплюнула, до сих пор не нашли. Бой был честный, и все же…