Все пути ведут на Север

Уснул он быстро, но сон был некрепок. Грэм слышал, как в комнату, позвякивая кольчугой, вошел Ив. Немного постояв посреди комнаты, он подошел к кровати Оге и принялся его расталкивать. Судя по звукам, Оге брыкался, отказываясь вставать, ворчал и невнятно ругался. Но Ив был безжалостен, и довольно скоро стащил приятеля с постели. Потом Оге еще довольно долго прыгал по комнате в одном сапоге, пытаясь разыскать второй, накануне заброшенный Двенадцать ведают куда, и теперь уже Ив вполголоса обзывал его болваном и растеряхой. Далее, по всему, должна была прийти очередь Грэма — но его никто не тронул. Сапог был найден и водворен на должное место, Оге наскоро причесался и был уведен Ивом, вероятно, вниз — завтракать. Грэм остался один, чему был очень рад. Теперь никто не мешал ему уснуть по-настоящему.

Грэм провалился в глухой сон без сновидений; но уже через минуту — как ему показалось — его разбудил громкий и бодрый голос Оге, призывавший соню к подъему. Накрывание головы подушкой не помогло. Оге был громок, нуден и приставуч, как осенняя муха, к тому же страшно топал и чем-то гремел, и очень хотелось чем-нибудь его прихлопнуть. Грэм не стал сдерживаться и швырнул в него бесполезной подушкой. Спросонья, конечно, промахнулся, и добился лишь того, что в пронзительном голосе Оге зазвучали обиженные нотки.

— Ну за что-о-о? — нудел он. — Я его бужу, соню этакого, а он! Подушками! В меня! Кидается!

— Оге, уйди, — промычал Грэм и накрылся с головой одеялом.

— Куда-а-а-а? — завопил рыжий и принялся тянуть с него одеяло. — Грэм, вставай, серьезно тебе говорю! Завтрак стынет! И вообще, мы скоро выезжаем!

— Ценю твою заботу, но завтракайте без меня. Будь добр, оставь в покое мое одеяло, и верни подушку. Она где-то под окном должна быть.

— Что случилось-то? — нудел Оге, продолжая тащить одеяло к себе. — Ты заболел?

— Все со мной хорошо. Просто спать хочу. Пока вы будете завтракать, я высплюсь, и буду опять как огурчик.

— Неужели ты не спал всю ночь? Ах, ну да, ты же ушел к Илис. Хорошо время провели?

— Просто отлично.

— Эх! — мечтательно вздохнул Оге. — Все-таки Илис — ух, какая девчонка! Как думаешь, может быть, попробовать приударить за ней? То есть потом, конечно, когда вернемся. Или ты…

Нет, это становилось просто невозможно. Выведенный из терпения Грэм приподнял голову и свирепо уставился на Оге. Тот, с блаженной улыбкой, стоял в обнимку с подушкой посреди комнаты, мечтал, и явно никуда не торопился, хотя где-то там, внизу, остывал — по его же словам — завтрак. Встретившись с отнюдь не добрым взглядом Грэма, он перестал улыбаться и бросил ему в руки подушку.

— Все, ухожу, — поспешно сообщил он. — И нечего на меня так смотреть! Я не кролик! Спи, пожалуйста, только учти, что сразу после завтрака мы выезжаем. Ив намерен покинуть город как можно быстрее.

Наконец, Оге ушел, и Грэм снова задремал. И снова блаженство длилось недолго — в комнату снова явился Ив, на сей раз по душу другого своего спутника. Он воздвигся над кроватью Грэма и сказал отрывисто и сухо:

— Поднимайся. Мы выезжаем.

С ним спорить было бесполезно; Грэм сел в кровати, потирая лицо, и сонно спросил:

— Неужто с завтраком уже покончено?

Ив не обратил на него никакого внимания; он уже собирал вещи, методично обшаривая все углы. Все так же сидя в кровати, Грэм молча наблюдал за ним; вставать, а тем более куда-то ехать, у него не было ни малейшего желания. Наконец, медеец снова обернул к нему нахмуренное лицо.

— И долго ты намерен так сидеть? Или ты передумал ехать?

— С радостью распрощался бы с вашей веселой компанией, — признался Грэм. — Да кто ж меня отпустит…

Ив прищурил на него черные глаза.

— Ванда не отпустит, это точно. Да и сам ты не можешь теперь просто так уехать. Слишком глубоко ты влез в наши дела; теперь пойдешь с нами до конца.

— Интересно, до какого, — пробормотал Грэм.

— Скоро увидим…

Пока медейцы собирали вещи, Грэм решил побриться, раз уж появилась возможность достать горячей воды. Собирать ему все равно было нечего, весь его скарб помещался в тощей сумке, а опоясаться мечом было и вовсе недолго.

Через час компания уже ехала по улицам Акирны. Грэм, которого еще слегка мутило после ночного загула, старался ни на кого из спутников не глядеть (а особенно на Ванду), зато как мог внимательно изучал расклеенные по стенам объявления — в поисках тех, о которых говорила Илис. Но ничего подобного ему на глаза не попадалось, а вообще объявлений было много, на всякий вкус: и афиши, зазывающие на представления бродячего театра; и призывы платить налоги и подати; и какие-то «позорные листки», уличающие неких граждан Акирны в беспробудном пьянстве и разгульном образе жизни; и, собственно, объявления о розыске, некоторые даже с портретами! Намалеванные на них рожи были столь отвратные, что, встретившись с их обладателями в темной подворотне, запросто можно было бы упасть бездыханным от одного их вида.