Все рассказы об отце Брауне

Они сидели под навесом во внутреннем дворике; такие дворики, через которые обитатели проходят в дом, часто встречаются в Испании. Сумерки готовы были смениться темнотой. Поскольку в горах после заката очень часто резко холодает, на каменных плитах стояла небольшая печка, помаргивая красными угольками, словно глазами гоблина, и рисуя на плитах красноватые узоры. Но ни один отсвет не долетал до основания высокой голой стены из темно-красного кирпича, взлетавшей в темно-синее вечернее небо. В полумраке виднелась широкоплечая фигура Фламбо и его лицо с длинными и узкими, как сабли, усами. Он вставал, наливал из большого бочонка густое красное вино и протягивал бокалы гостям. В его тени священник выглядел съежившимся и маленьким, будто прижавшимся к печке. Американец же сидел, элегантно подавшись вперед и опершись локтем о колено. Свет падал на его тонкое вытянутое лицо; умные глаза сверкали неподдельным интересом.

— Уверяю вас, сэр, — говорил он, — что ваше участие в раскрытии дела человека с двумя бородами считается одним из величайших достижений науки о сыске.

Отец Браун что-то пробормотал себе под нос, со стороны могло показаться, что он тихонько застонал.

— Нам хорошо знакомы, — твердым тоном продолжал Чейз, — предполагаемые достижения Дюпена, Лекока, Шерлока Холмса, Николаса Картера и прочих ярких представителей плеяды сыщиков. Однако мы на множестве примеров видим, что ваш метод и подход разительно отличаются от методов других мастеров сыска, вымышленных или реальных. Некоторые даже полагают, сэр, что подобные различия в методике, возможно, говорят об отсутствии методики как таковой.

Отец Браун молчал, затем пошевелился, чуть наклонился к печке и произнес:

— Прошу прощения. Да… Отсутствие методики. Боюсь, и отсутствие разума тоже.

— Я говорю о строго определенном научном методе, — продолжал американец. — Эдгар По в разговорной форме описывает и объясняет методы Дюпена, связывая их с четкой логикой. Доктору Ватсону приходилось слушать довольно точные разъяснения касательно методов Холмса с приведением конкретных подробностей. Однако никто, похоже, полностью не объяснил ваш метод, отец Браун, и мне известно, что вы отклонили предложение прочесть в Штатах цикл лекций на эту тему.

— Да, — ответил священник, хмуро глядя на печку, — отклонил.

— Ваш отказ вызвал множество дискуссий и толков, — заметил Чейз. — Должен признаться, некоторые у нас утверждают, что вашу методику нельзя истолковать, поскольку она представляет собой нечто большее, чем методику. Говорят, что тайну вашего успеха нельзя разгадать, потому как она имеет отношение к оккультизму.

— К чему, к чему? — довольно резко переспросил отец Браун.

— Ну, к эзотерике, она непонятна простым умам, — ответил его собеседник. — Могу сказать, что пришлось как следует поломать голову над убийствами Гэллапа, Штейна, старика Мертона, судьи Гвинна, и над двойным убийством, совершенным Далмоном, известным всем Штатам. А вы всегда оказывались на месте преступления и попадали в самую гущу событий, затем всем объясняли, как все происходило, и никогда никому не говорили, как именно вы раскрыли дело. Поэтому пошли разговоры, что вы и так все знаете, как говорится, даже не глядя. Карлотта Браунсон прочитала лекцию о формах мышления, иллюстрируя ее эпизодами из вашей практики. Общество сестер-ясновидиц из Индианаполиса…

Отец Браун по-прежнему задумчиво глядел на печку, а потом произнес довольно громко, но так, будто бы не знал, что его кто-то слышит:

— Вот что я скажу. Это никогда не кончится.

— Ума не приложу, что со всем этим поделать, — улыбнулся мистер Чейз. — Сестры-ясновидицы много чего хотят. По-моему, единственный способ все это прекратить — все-таки открыть вашу тайну.

Отец Браун тихонько застонал. Затем обхватил руками голову и немного так посидел, будто напряженно размышляя. Затем поднял голову и глухим голосом проговорил:

— Очень хорошо. Я должен открыть тайну.

Он мрачным взглядом обвел темный дворик от красных глаз печки до почти черной древней стены, над которой все сильнее разгорались яркие южные звезды.

— Тайна в том… — начал он и умолк, словно не в силах продолжать. Затем начал снова и произнес:

— Понимаете, это я их всех убил.

— Что-что? — после повисшего молчания негромко спросил американец.

— Понимаете, я сам убил всех этих людей, — терпеливо объяснил отец Браун. — Поэтому, разумеется, и знал, как все происходило.

Грэндисон Чейз поднялся во весь свой огромный рост, словно человек, подброшенный к потолку медленной взрывной волной. Глядя на собеседника сверху вниз, он повторил свой недоуменный вопрос.

— Я тщательнейшим образом спланировал каждое преступление, — продолжал отец Браун. — Я продумал, как именно все можно сделать и в каком душевном состоянии человек способен это совершить. И когда я был уверен, что чувствую совершенно то же, что и убийца, я, разумеется, знал, кто он.

Чейз постепенно выдохнул.