Все рассказы об отце Брауне

— Простите, — сказал Граймс, — я не по банковскому делу. Задержу вас минуты на две-три. Вы ведь мировой судья. Так вот, по закону мне нужны подписи двух судей на ордере. Обстоятельства, вынуждающие провести обыск, очень подозрительны.

— Да? — вежливо вымолвил сэр Арчер. — Чем же именно?

— Ну, — отвечал полковник, — дело довольно странное, здесь еще таких не бывало. Конечно, у нас есть свои нарушители закона и, как обычно, они друг с другом связаны. Но этот Хара — видимо, американский гангстер, и не из мелких. Он заправляет крупной системой, фактически неизвестной у нас. Да, для начала, знаете вы наши последние новости?

— Скорее всего нет, — холодно, хотя и с улыбкой, отвечал банкир. — Я не слишком интересуюсь полицейской хроникой, а сюда приехал недавно, посмотреть, как тут дела. До этого я был в Лондоне.

— Вчера убежал заключенный, — серьезно сказал полковник. — Вы знаете, на болотах, в нескольких милях отсюда, есть большая колония. Там немало народу, теперь — одним меньше.

— Что ж, бывает, — сказал банкир. — Заключенные сбегают из тюрем, верно?

— Верно, — признал старший констебль. — Быть может, само по себе это неудивительно. Удивительно то, что он не только сбежал, но и буквально исчез. Да, заключенные убегают, но почти всегда их ловят, во всяком случае — мы знаем, куда они делись. Этот просто исчез, словно дух или фея, в сотне-другой ярдов от тюремных ворот. Поскольку мне самому уже кажется, что он — фея или дух, придется принять единственно нормальное объяснение: за ним прислали автомобиль, даже несколько автомобилей, не говоря уж о том, сколько тут замешано шпионов и заговорщиков. Несомненно, его приятели, как бы они ему ни сочувствовали, этого организовать не могли. Человек он бедный, сидит за браконьерство. Друзья его тоже бедны и, думаю, браконьерствуют. Сам он убил егеря. Скажу честности ради, что суд признал непредумышленное убийство. Срок ему дали немалый, затем скостили, а кто-то уж совсем его сократил. И потом, в таких делах нужны деньги, бензин, опыт. Словом, ни ему, ни дружкам все это не под силу. Не буду мучить вас подробностями наших открытий, но я уверен, что штаб-квартира — в лавке старьевщика, и должен поскорее выписать ордер. Вы понимаете, сэр Арчер, что вас это ни к чему не обязывает. Если на лавочнике нет вины, все мы это подтвердим, однако без обыска не обойтись, и подписи мне нужны. Потому я и отрываю у вас время полицейской хроникой, когда его лучше потратить на хронику финансовую. Если вы готовы подписать, вот ордер, и больше я вас трогать не буду.

Он положил бумагу перед сэром Арчером. Тот, хмурясь, пробежал ее глазами и быстро подмахнул.

Старший констебль, наскоро, но очень тепло выразив благодарность, встал и проследовал к дверям, небрежно бросив на ходу:

— Обычно малый бизнес не страдает от этих нынешних кризисов. Но в такое беспокойное время…

Еще при словах «малый бизнес» сэр Арчер быстро и сердито вскочил.

— Если бы вы что-нибудь знали о нашем банке, — воскликнул он, — вы бы знали и то, что пошатнуть его ничто и никто не может!

Полковник Граймс вывел спутников на улицу и с великодушной властностью расположил по соседству, в ресторане, а сам отправился ко второму судье, Уиксу, который иногда давал ему юридические советы. Инспектор Белтейн и отец Браун серьезно смотрели друг на друга, ожидая, пока полковник вернется.

— Ошибусь ли я, — с дружеской улыбкой спросил священник, — предположив, что вы чуть-чуть озадачены?

— «Озадачен» — слишком сильно сказано, — сказал инспектор. — С банкиром все очень просто, но когда вы знаете человека не первый год, а он ведет себя непохоже на себя, возникает странное чувство. Полковник — самый тихий и скромный служака, какого я только видел. Чаще всего он не признается даже ближайшим коллегам, что у него на уме. Почему же сейчас он прямо на улице громко болтал с врагом общества — чтобы сказать ему, что собирается обыскать его лавочку? Ведь, не говоря о нас, начал собираться народ, слушал, примечал. Какого черта он сообщил этому собачьему гангстеру, что собирается сделать обыск? Почему бы без лишних слов его не сделать?

— Дело в том, — сказал отец Браун, — что он и не собирался обыскивать лавочку.

— Тогда зачем кричать на весь город?

— Ну, затем, — сказал отец Браун, — чтобы весь город судачил о его визите к гангстеру и не заметил визита в банк. Собирался он сказать только те, последние слова, и не лавочнику, а банкиру, чтобы узнать его реакцию. Ведь если о банке и впрямь ходят сплетни, городок бы на уши встал, пойди он прямо туда. Он должен был измыслить для этого простую причину; и лучше, чем просьба о подписи, не сыщешь. Прекрасно придумано!

Инспектор Белтейн таращился на него через стол.

— Что вы имеете в виду? — наконец осведомился он.

— То, — отвечал священник, — что полковник Граймс был не так уж далек от истины, назвав беглеца феей. Или лучше — духом?

— Вы что, считаете, — недоверчиво спросил инспектор, — что Граймс просто придумал убитого егеря и сбежавшего браконьера? Да ну что вы! Он говорил мне об этом, как полицейский полицейскому.