Все романы о Джеймсе Бонде. Книги 1-18

Жарко светило солнце. В реденьких кустиках ежевики, среди молодых побегов рябины и серебристой березы, которые росли по левому краю площадки узкой полосой, жужжали насекомые. Бонд обвел взглядом худощавую, замершую в напряжении фигуру друга, лужайку, что виднелась в четверти мили, знаменитый старинный дуб возле восемнадцатой лунки на Старой площадке, неподвижный ряд припаркованных автомобилей. Годился ли он для такой жизни? Непринужденная партия в гольф с другом; затем, по давно заведенному распорядку, неспешное возвращение в Лондон (конечно, не по этой шумной автостраде № 4), легкий ужин в холостяцкой квартире, несколько раздач в пикет со вторым другом – агентом 016 из отдела Би, приехавшим в десятидневный отпуск из Западного Берлина, и – в одиннадцать тридцать – постель. Само собой, это был куда более разумный и взрослый образ жизни, чем тот заполненный джином и транквилизаторами провал, в котором он оказался всего два года назад, до его кошмарной одиссеи в Японии и СССР. Ему следовало бы лишь поздравить себя с тем, что все же удалось тогда вырваться из этого порочного крута. И все же...

Со свистом секущего клинка драйвер Билла Тэннера разрубил неподвижный, разогретый воздух, и мяч, скрывшийся на миг из виду, вновь приобрел очертания и пролетел по изящной дуге. Этот красивый удар позволил Тэннеру переместиться значительно левее стайки шотландских сосен, которые не раз портили игрокам настроение в последний момент. Теперь, чтобы победить, ему лишь оставалось не уступить Бонду по количеству ударов.

– Как мне ни жаль, но, похоже, что эти пять фунтов – твои, Билл.

– Да, придется тебе с ними расстаться. Занимая позицию для удара, Джеймс Бонд подумал, что есть и более тяжкие грехи, чем просто помирать со скуки: погрязнуть в благодушии, не стремиться быть первым, сойти с крута и не заметить этого.

Вдоль открытых окон клубной гостиной, в направлении площадки и обратно, неторопливо прохаживался человек в больших темных очках, за которыми было почти невозможно разглядеть его глаза. Ему было совсем не трудно узнать высокого мужчину, выбиравшего теперь удобную позицию для удара. В течение последних нескольких недель человек в темных очках накопил в этом деле достаточный опыт и мог узнать нужного ему человека и с большего расстояния, чем это. Теперь же настоятельная необходимость делала его зрение лишь острее.

Если бы кто-нибудь из членов клуба обратил на человека в темных очках внимание и решил предложить незнакомцу помощь, то в ответ бы ему вежливо сказали с едва заметным акцентом, который можно было принять за южно-африканский, что никакой помощи не требуется. Незнакомец объяснил бы, что ожидает мистера Джона Доналда, который должен появиться с минуты на минуту, чтобы обсудить с ним возможность вступления в клуб. (На самом деле мистер Джон Доналд находился в Париже, что уже было установлено несколькими часами ранее при помощи двух искусно разыгранных телефонных звонков). Однако человеком в темных очках никто не заинтересовался. Его никто толком и не заметил. В этом не было ничего удивительного, потому что, пройдя долгий курс обучения, стоившего огромную сумму денег, он превосходно овладел высшим искусством – быть незаметным.

Человек пересек лужайку. Казалось, что внимание его привлекла великолепная клумба, на которой густыми рядами цвели какие-то ярко-красные цветы в горшках и ранние хризантемы. В его манере держаться отсутствовала скованность. На лице, обращенном к цветам, не отражалось никаких эмоций. Однако в мозгу одна за другой лихорадочно проносились мысли. Уже трижды назначалась сегодняшняя операция и всякий раз в последний момент откладывалась. Весь ее ход был четко расписан по датам, и дальнейшая отсрочка означала бы отмену всего плана. Он очень бы этому огорчился. Всем своим существом он желал операции успеха, и не по каким-то непонятным ему идейным или политическим соображениям, а просто из профессионального самолюбия. В случае благоприятного исхода предпринимаемая сегодня акция увенчала бы собой беспрецедентную по своей дерзости преступную комбинацию, успех которой сулил ему быстрое продвижение по службе. В то время как провал...

Человек в темных очках поежился, словно подступавший вечер принес с собой минутную прохладу. Но он взял себя в руки и снова, как ни в чем не бывало, принял прежнюю позу. Не позволяя чувствам выйти из-под контроля, он размышлял о том бесспорном факте, что временные рамки, в которых ему приходится действовать, куда жестче, чем сроки, отпущенные на выполнение всей операции, к тому же появились реальные признаки того, что и сегодняшняя акция будет сорвана. События разворачивались уже с получасовым опозданием. Этот Бонд и его товарищ явно не торопились в богатом, аристократическом ресторане. Будет совсем скверно, если они еще просидят над напитками, поглощать которые в этот час такие люди, видимо, считают своим долгом.