Все романы в одном томе

Однако и при следующей облаве Элизабет не повезло. Стрельбу из обоих стволов она освоила, но пока не умела точно прицелиться. Флори подбил еще нескольких птиц, в том числе бронзового голубка с изумрудной спинкой. Лесные куры не показывались, хотя то и дело слышалось их кудахтанье и пару раз прогорланил дикий петух. Шли теперь в настоящих джунглях, в сумраке с ослепительными проблесками солнца. Куда ни глянь, древесная стена, чащоба низкой поросли и волнами вздымавшееся у стволов плетение цепких лиан, иные из которых змеились толстыми удавами. Идти было примерно так, как сквозь бескрайнюю плантацию ежевики. Глаза устали от густой путаницы веток и стеблей, ноги соскальзывали на влажных кочках, одежда цеплялась за колючки, рубашки пропитались потом. Парило, удушало испарением опавшей гнили. Иногда несколько минут пронзительно, будто непрерывно дергая стальную струнку, звенели цикады, и внезапные паузы поражали тишиной.

Наконец (это была уже пятая из намеченных позиций) продрались к огромной смоковнице, в кроне которой протяжно стонали, напоминая мычание далекого стада, королевские голуби.

– Попробуйте одним махом, – сказал Флори Элизабет. – Установив мушку, тотчас палите. Не закрывайте левый глаз.

Элизабет подняла никак не желавшую неподвижно застыть двустволку. Загонщики приостановились понаблюдать; кто-то, возмущаясь женщиной с оружием, не удержался и скептически щелкнул языком. Напрягшись, на миг заставив дуло не дрожать, девушка выстрелила. Оглохшая, как полагается после выстрела, она увидела беззвучно подскочившую птицу, которая закувыркалась вниз и застряла в развилке верхних сучьев, метрах в десяти над землей. Один из парней, щурясь, подошел к стволу и, обмотавшись свисающей, толстенной, как бревно, и скрученной, как канат, лианой, проворно, без всяких видимых усилий полез наверх. Затем, спокойно пройдя по большой ветке, подобрал голубя, спустился с ним на землю и положил в руки Элизабет.

Она держала пушистую, еще теплую тушку, изнемогая от сладостной нежности, не в силах расстаться с подстреленной птахой, готовая расцеловать ее, прижать к груди. Все вокруг улыбались при виде умиления охотницы. Когда же пришлось все-таки опустить мертвого голубя в сумку Ко Сла, девушка поймала себя на безумном желании обнять Флори, прильнуть к его губам; и неким образом этот порыв был вызван именно самоличным убийством птички.

После пятой облавы старик охотник сказал, что теперь надо перейти вырубку, а там они опять попытают удачи. Поляна ослепила светом. Раскорчеванная просека использовалась для выращивания ананасов, которые рядами щетинились в буйных зарослях сорняков. На переходе через ананасовый огород за делившей участки низкой живой изгородью раздалось звонкое «кукареку».

– Слышали? – повернулась к Флори Элизабет. – Дикий петух?

– Он самый, как раз время ему выйти и подкрепиться.

– Хлопнем его?

– Ну, давайте попробуем. Только это хитрый бес, нужно подкрасться поближе и без шума.

Слуге и загонщикам было велено следовать дальше, белые остались вдвоем. Пригнувшись как можно ниже, они начали пробираться вдоль изгороди. Девушка двигалась впереди, пот струился по ее лицу, щекотал верхнюю губу, сердце бешено колотилось. Вот Флори слегка коснулся ее пятки – оба разом привстали над изгородью. Шагах в двадцати энергично клевал что-то небольшой петух, красавец с роскошным шелковым воротом, высоким гребнем и ярко-зеленым, элегантно выгнутым хвостом; рядом топталось полдюжины его буроватых, с пучками зубчатых перьев на хвосте, значительно более мелких подруг. Но все это увиделось на секунду – вспугнутое семейство, клекоча и треща крыльями, стремительно полетело к лесу. Ружье Элизабет, казалось, само вскинулось, грохнуло, опередив сознание. Причем еще до выстрела девушка знала, что петух обречен. Он кувырнулся, землю осыпало дождем широко разлетевшихся перьев.

– Отлично! Отлично! – кричал Флори, пока они, бросив ружья и перескочив изгородь, бежали к добыче. – Отлично! – повторил он, заразившись возбуждением своей спутницы. – Клянусь, никогда не видел, чтобы в первый день подшибали птицу влет! Реакция потрясающая!

Они стояли на коленях подле сбитой птицы лицом к лицу и вдруг заметили, что уже минуту держатся за руки. Оба замерли, возникло ожидание чего-то важного. Флори взял в ладонь и другую ее руку, почувствовав согласное движение нежных пальцев. Солнце светило, сердца их таяли, души уносило куда-то в радостную высь. Он медленно притянул ее к себе.

Но внезапно, резко мотнув головой, он встал и помог ей подняться. Тихонько выпустил ее руки. Нет! Со своей щекой? Только не здесь, только не на этом ярком свету! Заполняя нависшую паузу, Флори поднял застреленного петуха.

– Блеск! Кончена учеба, вы уже настоящий охотник. Давайте-ка поторопимся закрепить опыт!

Едва они перелезли обратно и взяли свои ружья, с опушки джунглей послышались крики. Два загонщика, примчавшись огромными прыжками, звали их и неистово жестикулировали.

– Что? – спросила Элизабет.

– Не пойму. Увидели вроде какого-то зверя. Большого зверя, судя по их возбуждению.

– Ура! Скорей!