Все сюрпризы осени

– У меня дома куча народа, – вздохнул Филипп. – Мама с папой работают, зато бабушка с дедом весь день сериалы смотрят. Достанут расспросами…

– А у меня только мама. Можно ко мне, – предложила я. – Правда, Денис будет рядом ошиваться…

– Нет! – провозгласила Жанна. – Штаб будет у меня. Там самое место!

Она сказала это таким уверенным тоном, что нам с Филиппом стало боязно сопротивляться ее инициативе. Хотя перспектива оказаться дома у такой своеобразной особы пугала не меньше. Между тем ливень стих, мы накинули плащи и потопали за Жанной. Она уверенно вела нас маленькими угрюмыми двориками в свое логово.

Страшно было представить, как выглядит жилище Караваевой. Если судить по ее виду, то я бы не удивилась, узнав, что она спит в гробу. Мне представлялись обшарпанные стены, перегоревшие лампочки, полумрак и запах мертвечины. Хотя я ее никогда не нюхала. Пожалуй, такое место и правда было самым подходящим для построения злодейских планов.

– А у тебя есть кто дома? – заикнулся Филипп.

– Бабушка, – махнула рукой Жанна. – Считайте, никого нет. Она ко мне не лезет.

Теперь все вставало на свои места. Скорее всего, Жанна сирота, и ее воспитывает слепая старуха. Кто же еще выпустит на улицу девушку в таком жутком виде? Квартира Караваевой представилась мне теперь пропахшим нафталином сундуком, где старое тряпье утопало в паутине и порастало плесенью. Между тем мы подошли к новому, окруженному цветниками, кирпичному дому. Жанна уверенно набрала код домофона.

– Это твой дом? – удивленно переспросила я.

– Ага, проходите.

Мы зашли в светлый подъезд, всюду сверкала плитка, на окнах стояли цветы. Жанна кивнула консьержке, та продолжила дремать. Неужели среди этого благолепия находится склеп Караваевых? Мы поднялись на лифте, и Жанна достала увесистую связку ключей. Когда она справилась со всеми замками и открыла дверь своей квартиры, мы с Филиппом испуганно сунули носы в коридор. Огромный холл с новомодной прихожей, зеркалами во всю стену и уютными кушетками встречал гостей чистотой и простором.

– Вот это да, – присвистнул Филипп.

– Что мнетесь, вперед! – скомандовала Жанна и крикнула в глубину квартиры: – Ба, я пришла!

– Борщ на плите, котлеты в холодильнике, – донеслось эхо из дальней комнаты. – Мне не мешай, я занимаюсь.

– Занимается? – переспросила я, скидывая промокшие сапожки.

– Ну да, она у меня йог, – Жанна развешивала наши плащи на блестящие вешалки.

– Крутая старушка, – протянул Филипп.

– Типа того, – усмехнулась Жанна. – Есть хотите?

По нашим голодным лицам Жанна поняла, что отказываемся мы из вежливости, и повела нас на кухню. Ну, если это можно было назвать кухней. Большое помещение с эркером и окнами от пола до потолка – такими, что, смотря в них, ты чувствовал себя хозяином мира. Диваны с пышными подушками, домашний кинотеатр, ковер, на который мне страшно было наступить, чтобы не испачкать. Барная стойка, круглый, судя по всему дубовый, стол с резными стульями и по дальней стене – деревянный расписной кухонный гарнитур под старину, весь напичканный техническими новинками, как шампур мясом.

– Вау, – выдохнул Филипп. – Ты здесь живешь?

– Ну, у меня своя комната, потом покажу, здесь я ем, если лень тащить к себе тарелку.

– А что, далеко тащить? – опасливо спросила я, пытаясь уложить в голове масштабы квартиры.

– Да нет, третья дверь по коридору. После родительской спальни и гостевой, – она полезла в холодильник. – Котлеты греть?

Мы уплетали котлеты и борщ, понимая, что бабушка Жанны не только йог, но и отменный кулинар.

– А родители когда вернутся? – спросил Филипп, доедая третью котлету.

– Летом, – Жанна сделала вид, что по уши увлечена борщом.

– Как летом, а где они? – робко спросила я.

– Они в Африке работают, уже второй год, – Жанна старалась показать, что ее этот факт совсем не волнует. – В ЮАР среднее образование для посольских – дрянь, вот я и сижу здесь, набираюсь ума-разума.

– А как твои родители относятся к тому, что ты, – Филипп замялся, подбирая слово помягче, – ну, к тому, что ты так своеобразно выглядишь?

– Да плевать им, как я выгляжу, – Жанна стукнула ложкой по борщу, так что капли разлетелись во все стороны. – Главное, чтобы училась в Москве и питалась хорошо…

– А бабушка как? – осторожно поинтересовалась я. – Одобряет такой вид?

– Бабушка у меня философ, она считает, что я сама перебешусь и лучше меня не ломать. Да что она понимает? Ее философии грош цена! Мой образ полностью отражает внутренний мир, и менять его я не собираюсь. Так проще жить, даже собаки обходят стороной, не то что люди. И никто не причинит мне зла. – Жанна пристально уставилась на меня. – Думаю, и тебе надо как-то тщательнее подойти к имиджу, чтобы Ритка отвязалась…

– Может, не надо, – шепнул Филипп.

Я подавилась борщом и закашлялась так, что ребятам пришлось минут десять стучать мне по спине. За этим занятием все забыли менять мне имидж, чему, признаться, я была очень рада!

Через полчаса мы сидели на ковре, в окружении подушек. Теперь, когда я была сытая, обогретая и высохшая после дождя, этот ковер вовсе не пугал меня своей чистотой и глубоким ворсом.