Все сказки Гауфа

В благодарность за это хозяин хотел подарить ему пару речных сапог, но он швырнул их в сторону и принёс пару таких, каких нигде нельзя достать. Мой дедушка уверял, что они весили сто фунтов и были в пять футов длиной.

Плот отплыл, и если раньше Михель приводил в изумление дровосеков, то теперь поразились и сплавщики. Действительно, плот, состоявший из огромных балок, казалось бы, должен был идти по реке тише. На самом деле он полетел как стрела, лишь только вступили в Неккар. На поворотах по Неккару сплавщики прежде прилагали много усилий, чтобы удержать плот посредине и не наткнуться на камни или мель. Теперь же Михель всякий раз соскакивал в воду, одним духом сдвигал плот налево или направо, и плот безопасно скользил дальше. Если же место было ровное, то он бежал на первый плот, заставлял всех брать шесты, упирался своим огромным шестом в камень, и от одного его толчка плот летел так, что земля, деревья и деревни так и мелькали. Таким образом они прибыли в Кельн, где продавали раньше свой груз, за половину того времени, которое обыкновенно употребляли на это расстояние. Но здесь Михель сказал: «Купцы вы, по-моему, хорошие, а свою выгоду упускаете. Неужели вы думаете, что кёльнцы сами потребляют весь лес, который идёт из Шварцвальда? Нет! У вас они покупают его за полцены, а сами продают его в Голландию гораздо дороже. Давайте продадим здесь небольшие бревна, а с большими поедем в Голландию. Что мы выручим сверх обыкновенной цены, то будет в нашу собственную пользу».

Так говорил лукавый Михель, и остальные ничего не имели против: одни охотно посетили бы Голландию, чтобы посмотреть её, другие же из-за денег.

Только один-единственный человек оказался честным и советовал им не подвергать опасности хозяйское добро и не вводить хозяина в обман более высокими ценами. Но его не послушались и его слова забыли. Не забыл их только Голландец Михель. Поехали с лесом вниз по Рейну. Михель вёл плоты и быстро доставил их в Роттердам. Там им предложили вчетверо против прежней цены; особенно большие деньги были заплачены за громадные балки Михеля. При виде таких денег шварцвальдцы едва могли опомниться от радости.

Михель отделил одну часть хозяину, а три остальных поделил между работниками. Тут они засели вместе с матросами и разным сбродом в трактирах и промотали все свои деньги. А честного работника, отговаривавшего их, Голландец Михель продал торговцу невольниками и о нем больше ничего не слыхали. С тех пор для шварцвальдских парней Голландия стала раем, а Голландец Михель — королём. Сплавщики долго ничего не знали об их похождениях, а тем временем из Голландии незаметно приходили деньги, брань, дурные обычаи, пьянство и игра. Когда эта история обнаружилась, Голландец Михель куда-то пропал, но однако не умер. Около ста лет он изощряется в своих штуках живя в лесу, и говорят, что он уже многим помог сделаться богатыми, но только ценою их несчастных душ. Больше я ничего не могу сказать. Только известно, что и по сие время в такие бурные ночи он выбирает себе в еловом лесу, где никто не рубит, самые лучшие ели. Мой отец видел, как он сломал одну такую, в четыре фута толщины, как тростинку. Ими он наделяет тех, кто, отвратившись от честного пути, идёт к нему. В полночь они сносят срубы в воду, и он плывёт с ними в Голландию. Но если бы я был повелителем и королём Голландии, я приказал бы разбить его картечью, потому что все корабли, в которых находится хоть одна балка от Голландца Михеля, должны погибнуть. Отсюда и происходит, что так часто слышно о кораблекрушениях. Как может, в самом деле, прекрасное, крепкое судно величиной с церковь пойти ко дну? Но всякий раз как в бурную ночь Голландец Михель срубает в Шварцвальде ель, одно из срубленных им брёвен выскакивает из корпуса корабля, вода тотчас же проникает туда, и корабль с людьми и со всем грузом погибает. Таково предание о Голландце Михеле, и это истинная правда, что всё зло идёт от него. О, он может обогатить! — прибавил старик с таинственным видом. — Но я ничего не желал бы иметь от него. Ни за какие деньги я не согласился бы торчать в шкуре Толстого Эзехиеля или Длинного Шморкера! Да и Король Танцев, должно быть, продался ему!

Во время рассказа старика буря утихла. Девушки боязливо зажгли лампы и ушли. Мужчины положили Петеру Мунку на лежанку мешок с листьями вместо подушки и пожелали спокойной ночи.

Никогда ещё угольщику не снились такие тяжёлые сны, как в эту ночь. То он видел, будто угрюмый великан Михель с шумом распахивает окно и своей огромной рукой протягивает кошелёк, полный золотых монет, встряхивает их, и они звучат звонко и заманчиво. То он видел, будто маленький приветливый Стеклянный Человечек въезжает в комнату на длинной зелёной бутылке, и ему казалось, что он снова слышит сиплый смех, как в еловом лесу. То в его левом ухе раздавалось:

В Голландии есть золото,
Бери, кто не дурак!
Золото, золото,
И стоит пустяк!