Все сказки Гауфа

– На этих днях я стоял перед дверьми своей лавки на базаре, когда глашатай, с кошельком в руке и вместе с этим человеком, стал кричать по лавкам: «Кошелёк золота тому, кто может дать сведения о Саиде из Бальсоры!» Этот Саид был у меня в услужении и поэтому я закричал: «Сюда, приятель, я заслужу этот кошелёк!» Человек, который теперь относится ко мне так враждебно, приветливо подошёл ко мне и спросил, что известно мне. Я отвечал: «Вы, вероятно, его отец Бенезар?» Когда он с радостью подтвердил это, я сообщил ему, как нашёл молодого человека в пустыне, как спас его, заботился о нем и доставил его в Багдад. Он в сердечной радости подарил мне кошелёк. Но послушайте теперь этого безумного человека! Когда я затем стал рассказывать ему, что его сын служил у меня, потом выкинул скверную штуку – обокрал и скрылся, он не хотел мне верить. И вот уже несколько дней он вызывает меня на ссору, требуя обратно сына и кошелёк. Но ни того ни другого я не могу отдать ему, потому что деньги следуют мне за сообщённое известие, а его испорченного сына я не могу доставить.

Затем заговорил и Бенезар. Он изображал своего сына благородным и добродетельным, который никогда не мог бы сделаться таким испорченным, чтобы украсть, и настаивал, чтобы калиф произвёл строгое расследование.

– Надеюсь, Калум-бек, – сказал Гарун, – что ты, как полагается, заявил о воровстве?

– Разумеется! – воскликнул тот с улыбкой. – Я его отвёл к полицейскому судье.

– Пусть приведут полицейского судью! – приказал калиф.

К всеобщему удивлению судья тотчас явился словно по волшебству. Калиф спросил его, помнит ли он это дело. Он отвечал утвердительно.

– Допрашивал ли ты молодого человека и признался ли он в воровстве? – спросил Гарун.

– Нет, это был настолько закоснелый человек, что никому, кроме вас, не хотел признаться! – отвечал калифу судья.

– Но я что-то не помню, чтобы видел его, – сказал калиф.

– Ещё бы! В таком случае мне пришлось бы ежедневно отсылать к вам целую кучу этого сброда, который желает говорить с вами.

– Ты знаешь, что мои уши открыты для всех, – отвечал Гарун. – Но, вероятно, улики его воровства были так очевидны, что не представлялось необходимым приводить молодого человека ко мне. У тебя, конечно, были свидетели, Калум, что украденные деньги принадлежат тебе?

– Свидетели? – переспросил тот бледнея. – Нет, у меня не было свидетелей. Но ведь вам известно, повелитель правоверных, что одна монета похожа на другую. Откуда же я мог бы достать свидетелей, что в моей кассе недостаёт именно этих ста монет?

– Почему же ты узнал, что эта сумма принадлежит именно тебе? – спросил калиф.

Калум отвечал:

– По кошельку, в котором она находилась.

– У тебя с собой кошелёк? – продолжал калиф.

– Да, здесь, – сказал купец, вынимая кошелёк и подавая его великому визирю, чтобы тот передал его калифу.

Вдруг визирь с притворным изумлением громко воскликнул:

– Клянусь бородой Пророка! Это твой кошелёк, собака? Этот кошелёк принадлежит мне, и я дал его со ста золотыми одному храброму молодому человеку, который спас меня от большой опасности.

– Можешь ли ты поклясться в этом? – спросил калиф.

– Это так же верно, как то, что я хочу со временем попасть в рай, – отвечал визирь. – Ведь моя дочь сама вышила его.

– Вот как! – воскликнул Гарун. – Значит, тебе сообщили неправду, полицейский судья? Но почему же ты поверил, что кошелёк принадлежит этому купцу?

– Он дал клятву, – испуганно отвечал судья.

– Так ты дал ложную клятву? – загремел калиф на купца, который стоял перед ним бледный и дрожал от страха.

– Аллах, Аллах! – восклицал купец. – Конечно, я ничего не могу сказать против великого визиря – он человек, заслуживающий доверия. Но, увы, кошелёк принадлежал мне, и его украл беспутный Саид. Я дал бы тысячу туманов, если бы Саид был здесь!

– Как ты поступил с этим Саидом? – обратился калиф к судье. – Скажи, куда надо послать, чтобы он признался при мне!

– Я сослал его на пустынный остров, – сказал полицейский судья.

– О Саид! О сын мой! – воскликнул несчастный отец и заплакал.

– Стало быть, он сознался в преступлении? – спросил Гарун.

Полицейский судья побледнел. Он поворачивал глаза во все стороны и наконец произнёс:

– Насколько я могу припомнить – да!

– Так ты не знаешь этого наверно? – продолжал калиф страшным голосом. – Тогда мы спросим его самого. Саид, выходи, а ты, Калум-бек, прежде всего заплати тысячу золотых, потому что теперь он здесь!

Калуму и полицейскому судье показалось, что они видят привидение. Они пали ниц и воскликнули:

– Милосердия, милосердия!

Бенезар, почти обессилев от радости, бросился в объятия своего пропавшего сына. Тогда калиф с суровым видом спросил:

– Судья, здесь стоит Саид. Сознался ли он?

– Нет, нет! – завопил судья. – Я выслушал только показания Калума, потому что он очень почтенный человек!