Все сказки старого Вильнюса. Продолжение

В просторной мастерской Витаса почти пусто. Когда он еще занимался скульптурой, здесь было не повернуться. А теперь – необъятный простор и ничего священного, как покойный Гришка любил шутить[21]. Только шкафы с архивами вдоль стен и стол, а на столе компьютер, без которого фотографу нынче никуда.

– Вот книги, – говорит Витас, – в пачках, на полу. Не стесняйтесь, выбирайте. Они тут специально на подарки. А я на минутку. Хочу посмотреть, как получилось.

Он торопливо вынимает карту памяти из камеры, сует ее в компьютер. И пропадает. В смысле, надолго умолкает, совершенно забыв о госте, которого сам же и привел.

– …Надо же. Я, пока снимал думал, это история о пространстве, – наконец говорит Витас. – А она оказалась про время. Все эти слои стекла, как дни, недели и годы, отдаляющие нас от… От нас. Мне не вас следовало так снимать, а самого себя. На моем лице больше оставленных временем следов, фактура на фактуру, должно получиться интересно. Особенно если снимать на протяжении хотя бы десяти… а лучше – двадцати лет. Каждый год добавляя к стопке еще одно стекло. Например. Год за годом, слой за слоем… Слушайте. По-моему, это тема. Надо делать.

– Только стекла в нашем дворе вряд ли так долго простоят, – печально говорит Тони. – Боюсь, их на этой же неделе вывезут.

«Ну, по крайней мере, он не сомневается, что я сам простою так долго», – весело думает Витас. А вслух говорит:

– Стекла – не проблема. В вашем дворе – это, считайте, был черновик. Чтобы попробовать: увидеть возможности и знать, от чего плясать дальше. А стекла я как-нибудь раздобуду. И складывать их, сами видите, есть где.

Проводив Тони, Витас стоит во дворе, смотрит ему вслед, думает, кому позвонить насчет старых стекол. Адам наверняка что-нибудь путное подскажет, с него и начнем.

Улица Мелагену (Mielagėnų g.) Азбука пробуждений

А

А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – то есть с криком очнуться от кошмара, выскочить из него как из поезда, на ходу, с отчаянно бьющимся сердцем, сидеть потом, опираясь на подушки, бороться с желанием закрыть глаза и бухнуться обратно, потому что если уснуть слишком быстро, можно вернуться в тот же самый сон, а это не дело, нас там пока ждут, нетерпеливо постукивая – даже думать не будем, чем именно по чему.

Б

Будильник приучает нас к богооставленности, ежедневно изгоняя из рая в довольно неоднозначную, скажем так, местность, где мы, конечно, обжились и чувствуем себя как дома – всегда, но только не в самый первый момент после пробуждения, когда уже забыли, как выглядел наш рай, но еще помним, что он был.

В

Ветер иногда влетает в распахнутое окно и такое творит, словно поступил к тебе на службу шкодливым котом. Просыпаешься и смеешься, глядя, как летают по спальне конфетный фантик, салфетка, бумажка с запиской «До вечера», незнакомый кленовый лист, заглянувший в гости за компанию с ветром, и с надеждой трепещут на полу брошенные вчера как попало носки, слишком тяжелые, чтобы взлететь, слишком полосатые, чтобы перестать стараться.

Г

Говорить во сне, разболтать, к чертям собачьим, все сокровенные тайны: имя, фамилию и домашний адрес розы, число колонн во дворце Кубла-хана, точную высоту полета тяжелогруженной валькирии, порядок чередования долгих и коротких гласных в заклинании «мутабор». Быть разбуженным, увидеть встревоженные лица домашних, с облегчением убедиться, что никто не понял ни слова в твоем бормотании, но потом еще некоторое время с нетерпеливым страхом, больше похожим на смутную надежду, ждать появления стражников с содэргами[22], потому что суровый приговор за болтливость ты себе уже зачитал.

Д

Думать, что проснулся, вставать, отправляться в душ, включать кофеварку, жарить гренки, потом одеваться, а на самом деле засыпать все глубже и глубже, из этого сна нет возврата, все – он.

Е

Едва проснувшись, снова уснуть, выскочить в какой-нибудь сон по соседству, как Герда и Кай бегали друг к другу из окон чердачных каморок, перешагнув водосточный желоб, раз – и на месте. А мы читали и думали: понятно, что сказка есть сказка, но вот бы и правда к кому-нибудь в гости вот так по крышам ходить!

Ж

Живым – после того, как во сне умер так убедительно, что теперь даже радоваться нет сил, только лежать и думать: ну вот, теперь все сначала, черт побери.

З

Забыть, что снилось, проснувшись, но помнить: было, что забывать. Это довольно мучительно, но вы еще можете вернуть себе утраченные воспоминания – в каком-нибудь другом сне, который, разумеется, в момент пробуждения тоже будет забыт.

И

Играть во сне в покер на пробуждение, проиграться, открыть глаза, удивиться собственной бодрости после, в лучшем случае, трех часов сна, обругать своих уже стремительно ускользающих из памяти приятелей шулерами и пойти на кухню варить какао – а что еще делать, если вскочил как дурак, в воскресенье, в половине шестого утра.

К