Все сказки старого Вильнюса. Продолжение

– Однажды наша женщина в сером, – наконец говорит он, – найдет на улице старую книгу без обложки и нескольких первых страниц; следовательно, без имени автора. В этой книге будут детально описаны судьбы… ну, скажем, восьми человек. И подробно рассказано, как каждый из них может избежать ожидающих его неприятностей, а в некоторых случаях – преждевременной гибели. Сперва женщина в сером решит, будто в руки ей попал чрезвычайно оригинальный роман, не похожий на все, что она читала прежде. И даже предпримет ряд усилий, чтобы узнать имя автора – увы, безрезультатно. Зато однажды она случайно познакомится с одним из персонажей. Сперва будет удивляться и радоваться полному совпадению имени и биографических деталей. Но после того, как новый знакомый погибнет в возрасте сорока трех лет при обстоятельствах, полностью соответствующих предсказанию, женщина в сером проведет в раздумьях бессонную ночь. Потом еще раз внимательно перечитает книгу и составит список – в какой последовательности надо разыскивать ее персонажей. То есть кому из них серьезные неприятности угрожают в ближайшее время, а кому еще нескоро. Начнет подтягивать порядком забытый немецкий язык и с нуля учить испанский – чтобы, когда придет время, иметь возможность объясниться. Поскольку она не настолько богата, чтобы нанимать частных детективов, возьмется за поиски сама. Нечего и говорить, что жизнь ее полностью изменится, заполнится новыми знакомствами и удивительными приключениями. Шесть лет спустя все персонажи будут предупреждены и, следовательно, вооружены, а наша героиня обнаружит себя где-нибудь у черта на куличках. Ну, предположим, на острове Антигуа, чего мелочиться. Загорелой, похорошевшей, очень счастливой и по уши влюбленной – в кого именно, оставляю на ее усмотрение. Но в целом – вот такая картина.

– Ну ничего так дамочка развлечется, – киваю я.

Оми знает меня не первый год. Он в курсе, что мое «ничего так» дорого стоит. Высший балл. Отсутствие подлинного восторга я легко и охотно маскирую одобрительными формулировками. А когда по-настоящему зацепило, становится не до церемоний. Это не поза, а просто устройство организма, внешнее поведение никогда не соответствует внутреннему состоянию, самому смешно.

– По-моему, ты сделал этой женщине в сером королевский подарок, – вздыхает Санн. – Я ей почти завидую.

– Сперва чуть не сглупил, – смущенно признается Оми. – Думал просто сделать ее королевой бабочек. Ну, чтобы бабочки слетались к ней отовсюду и порхали вокруг ее головы, куда бы она ни пошла. Но вовремя опомнился. Решил, что было бы нечестно вот так запросто решать за всех здешних бабочек, как им себя вести. В конце концов, бабочки – не ставка. И какого черта, раз так.

– Было бы красиво, – неуверенно говорит Санн.

– Ты тасуй давай, – говорю я. – Руки уже чешутся отыграться.

– Да ладно тебе. Чешутся – ишь.

Оми любит и умеет держать паузы, и с этим, увы, ничего не поделаешь.

Тасовать теоретически можно очень долго. Хоть до самого вечера. Улица Радвилу – не то чтобы главная пешеходная магистраль. И даже не второстепенная. Если называть вещи своими именами, тут вообще почти никто не ходит. Туристы сюда не забредают, да и среди местных желающих срезать путь от улицы Тилто до набережной или в обратном направлении совсем немного. Хорошо, что хозяин «Старой Лодки» с самого начала сделал ставку на формирование круга завсегдатаев, не особо рассчитывая на случайных клиентов, а то бы давным-давно разорился, и где тогда, скажите на милость, мы бы собирались.

Впрочем, нам-то как раз грех жаловаться, дольше нескольких минут на моей памяти ждать не приходилось. Вот и сейчас, стоило Оми наконец взять карты в руки, как на Радвилу появились сразу трое прохожих. Мальчик с рыжим сеттером на поводке, рано облысевший клерк в темно-синем костюме и старушка с кошелкой, едва ковыляющая на опухших, негнущихся ногах. Из кошелки торчат букеты, составленные из полевых и садовых цветов. До проспекта Гедиминаса, где она обычно торгует, любой из нас, не спеша, дошел бы отсюда минут за пять, а она будет добираться не меньше часа. Но ничего, добредет. А потом, собрав скудную выручку, обратно. И так все лето и осень, ни единого дня не пропуская. Потому что – надо, точка. Снимаю шляпу.

– Бабка явно не из тех, кто легко сдается, – говорю я вслух. – Другие в таком состоянии даже во двор на лавке посидеть не выбираются, а эта – ишь, цветы продавать ходит. Она мне по душе.

– Мне тоже, – кивает Оми. – К тому же у мальчишки жизнь и без нас вполне интересная.

– А лысый лично мне совсем не нравится! – Встревает Санн. – Но не потому, что лысый. А… А потому что!

– Спасибо, что объяснила, – вежливо говорю я. – Теперь все наконец стало ясно.

– Но ведь действительно ясно, – ухмыляется Оми. – Не придирайся.

И начинает сдавать.