Все схвачено

Они прошли через большой зал на первом этаже – с камином, над которым висел очень приличный пейзаж. Не исключено – Коровин, прикинул Легат, давно любящий живопись и собравший пристойную коллекцию. На каминной доске стояли старинные бронзовые с фарфоровыми вставками часы и два подсвечника – из одного набора. Кроме того, Легат отметил лишь большой овальный стол мест эдак на двенадцать и вазу с цветами на столе. Остальное – не успел. Быстро прошли, попали в короткий и узкий коридорчик, который вывел их на просторную открытую террасу, где тоже был не маленький стол, на столе – самовар с заварным чайником на макушке, ваза с фруктами, блюдо с пирожками, всякие соленья, бутылка «Столичной», две бутылки красного вина и – всего четыре столовых прибора. Ну и хлеб, как без него…

За террасой раскинулся хорошо сделанный парк, где имели место высоченные сосны, тоже не маленькие березы, какие-то неведомые Легату кусты, газоны со скошенной травой, каменные дорожки, расползшиеся по парку, беседка вдалеке…

– А вот и мы, – сказал Очкарик.

И из кресла, повернутого к парку, встал здоровый, высокий – под два метра! – пожилой мужик с чисто выбритым загорелым черепом, как у любимого народом актера из любимого же народом вестерна про семерых ковбоев. Мужик явно был в молодости борцом-тяжеловесом, Легат знавал таких, в спортзале не раз видал и общался. Люди-памятники-себе! Но возраст, любовь хорошо и плотно покушать, а также выпить немерено – все это нарастило памятнику пузо.

Что, в общем, не мешало ему отменно выглядеть.

– Мой старый и лучший друг Мужик.

Мужик протянул лапищу, рука Полковника в ней потерялась.

– Полковник, – сказал Премьер, аккуратно освобождая руку.

Береженого, как известно…

Легат процедуру повторил.

Мужик налил «Столичной» в четыре граненых стопки, разложил на тарелке на четырех ломтиках черного хлеба четыре вдоль порезанные пластинки соленого огурца, поднял свой стаканчик.

– Ну, за ваше будущее, друзья, и за наше настоящее. Чтоб они совпали!

Чокнулись. Выпили залпом. Закусили чернушкой с огурчиком. Ядрено пошло. Премьер тоже рюмку одолел, хотя, наслышан был Легат, водки он вообще-то не употреблял. Предпочитал вино. Но здесь он оказался на абсолютно чужой полянке, а хороший разведчик на такой полянке должен уметь играть не в свою игру. Хотя бы поначалу. Пока свою остальным не навяжет…

Сели. Наполнили тарелки, кто чем хотел. После первого тоста традиционна пауза.

А Премьер ею и воспользовался. В конце концов, полагал Легат, он же не водку пить сюда явился. Он вообще плохо представлял себе Премьера, бездумно и праздно пьющего водку. Разве что для дела рюмку…

– Товарищ Очкарик, можно вопрос?

– Конечно, Полковник. И давайте без протокола. Мы же на отдыхе…

– Сначала, если позволите, маленькая лесть. В 1987 году в Стране будет создан Центр по изучению общественного мнения…

– Что вы говорите? – удивился Очкарик. – Неужто возникла надобность в «гласе народа»?

– Представьте себе, возникла. И по сей день не пропала. Но я о другом. В девяносто первом этим Центром был проведен опрос о том, кого люди считают самым выдающимся политическим деятелем в истории Страны.

– И кто стал первым? Вождь-на-броневике?

– Не угадали. Вы.

– Забавно… – именно так и отреагировал. И будто чуть-чуть напрягся. Хотя, может, это и показалось Легату. – А второй кто?

– Писатель. Автор романа о Мастере. Вы наверняка читали роман, он был опубликован в шестьдесят шестом, всего четыре года назад.

Очкарик усмехнулся, снял очки, протер их почему-то пальцами.

– Как, в сущности, ничтожен глас народа, – сказал он, возвращая очки на законное место. – Где я и где Писатель? Несоизмеримо в Истории…

– Не скажите, – не согласился Премьер. – У народа короткая память. Он долго помнит лишь тех, о ком ему регулярно напоминает власть. Не сама, конечно, есть множество инструментов. Вы, кстати, тоже ими пользуетесь.

– Наверно, вы правы. Историю делают одни люди, другие ее интерпретируют. А в итоге никто ничего точно не знает… К чему вы, собственно, ведете, Полковник?

– Ни к чему конкретно. Цифры – они сами за себя говорят, интересно… Вот, например, в двухтысячном в подобном опросе вы стали третьим. После Диктатора и Отца Революции. Диктатор, заметьте, всех опередил.

– Наверно, это понятно… – очень аккуратно сказал Очкарик. Похоже, на самом деле он не понимал, что хочет от него «куратор проекта». И спросил его о том вроде, но куратор от ответа аккуратно ушел. – Безраздельная власть в потомках воспринимается как порядок.

– Если идеология слаба или вовсе никакая, то – да, – подхватил Премьер. – И тогда, как результат, на «чистом листе» непременно возникают новые мифы. Как правило, в отношении прошлого. Но, бывает, и в отношении настоящего.

– Что вы имеете в виду? – осторожно спросил Очкарик.