Всё сложно

Инстинктивно я сразу понимаю, о какой ночи он говорит. Ночь «Я Никогда Не…», но всё же я прикидываюсь дурочкой.

— О какой?

— Мы были на какой-то дурацкой домашней вечеринке недалеко от кампуса… — продолжает он, и я ещё никогда не была так рада, что не сижу, подключённая к полиграфу.

Я пожимаю плечами.

— Мы были на миллионе домашних вечеринок в колледже.

— В тот вечер мы играли в «Я Никогда Не…».

Да, он говорит о той ночи!

— Не помню, но кто-то сказал, «я никогда не была влюблена в своего лучшего друга».

Трейси Диллон, мне хочется кричать, что это была Трейси Диллон. Я помню каждую секунду той ночи, потому что миллион раз прокручивала этот момент в своей голове.

— И что? — я только что вывела «игру в дурочку» на новый уровень.

— Ты выпила, — говорит Эйден, и мир на минуту замирает.

Я смотрю на него, не в силах говорить. Сколько раз я представляла, как он задаст мне именно этот вопрос? Я решила, что он забыл о той ночи, выслушав мои бессвязные оправдания на следующий день. Но если он заговорил об этом сейчас, значит, та ситуация тоже не выходила у него из головы. Почему? И какой смысл об этом спрашивать сейчас?

Поскольку я ничего ему не отвечаю, Эйден продолжает:

— На следующее утро я пришёл к тебе в комнату, чтобы спросить об этом, но ты сказала, что ничего не помнишь о прошедшей ночи… Но была ли та рюмка связана с Джейсом? Уже тогда?

Наши взгляды встречаются, и между нами проносится миллион невысказанных слов. Когда я смотрю в его нежно-голубые глаза, передо мной проносится совсем другая жизнь. Жизнь, в которой никто из нас не струсил тем утром. Жизнь, в которой мы были бы вместе.

Нет, тогда речь шла не о Джейсе. Я подозреваю, что мы оба это знаем. Но сейчас всё иначе. Ничего хорошего не выйдет, если я скажу правду. Тогда какой смысл? Нет причин копаться в старых, невысказанных чувствах между мной и Эйденом. Мы похоронили эту тему на пятнадцать лет, и теперь она уже сгнила в своей могиле.

Я смотрю Эйдену прямо в глаза.

— Да, это всегда было связано с Джейсом.

Эйден кивает, принимая мою ложь.

— Ну, я думаю, хорошо то, что хорошо кончается. Знаешь, я подозреваю, что он тоже всегда был неравнодушен к тебе. Но у меня сложилось впечатление, что он почему-то был уверен, что ты больше любишь меня. Готов поспорить, что если бы он знал, то расторг бы договор гораздо раньше.

Я радостно киваю, наслаждаясь славой неугасающей любви Джейса, пока последняя часть речи Эйдена не доходит до меня, и звон свадебных колоколов резко не прекращается в моей голове.

— Что за договор? — спрашиваю я.

Эйден моргает, с выражением оленя в свете фар и удивлённо переспрашивает:

— Какой договор?

Хорошая попытка, приятель.

— Ты только что сказал, что если бы Джейс знал о моих чувствах к нему, он бы расторг договор гораздо раньше. Что. За. Договор?

— Ты, наверное, ослышалась.

— Нет-нет, со слухом у меня всё в порядке, доктор Коллимор. Рассказывай!

Эйден неловко ёрзает на стуле, а затем начинает говорить…

Глава 29

Джейс

Я только что вышел из душа и был в своей комнате, натягивая боксеры и треники, готовясь к поездке к Лори, когда мой телефон пикает на кровати, оповещая о сообщении от Эйдена:

ЭЙДЕН:

Я облажался.

Неужели он изменил Кирстен после того, как мы вышли из бара в субботу? Нет, это не похоже на Эйдена.

Может, он струсил и сказал какую-то глупость? Возможно… даже при всех его хороших качествах. Иногда Эйден может ляпнуть, не подумав.

Но уже в следующем сообщении становится ясно, что эта оплошность не имеет отношения ни к нему, ни к его предстоящей свадьбе.

ЭЙДЕН:

Я случайно проговорился Лори о договоре.

Мне не нужно спрашивать, о каком договоре идёт речь.

Следующее сообщение приходит как раз в тот момент, когда в мою дверь настойчиво стучат.

ЭЙДЕН:

Просто предупреждаю, она может прийти к тебе, сгорая от бешенства.

Очень вовремя!

Натягиваю белую футболку и, набравшись храбрости, иду открывать дверь.

— Скажи мне, что это неправда, — Лори врывается в квартиру, глаза горят, волосы растрёпаны. Она набрасывается на меня, жестикулируя как сумасшедшая, — скажи мне, что ты не несёшь единоличную ответственность за последние пятнадцать лет горя и страданий.

Я вздыхаю.

— Я не несу ответственности. Если бы Эйден действительно хотел быть с тобой, он бы это сделал. Вопреки этому договору.

— Значит, ты даже не пытаешься оправдаться!

— За что? Что мы с Эйденом заключили дурацкий договор на первом курсе и никогда не говорили об этом в течение пятнадцати лет?

Не считая случая две недели назад.