Все сложно

Я — марионетка. Мое дело — чутко реагировать на команды кукловода. Он просит «сожми» — и я сжимаю мышцы. И ещё, и ещё, желая только одного: чтобы это поскорее закончилось.

— Ты на таблетках? — хрипит, не сбавляя темпа. Меня окатывает холодной волной.

— Нет! — сиплю в ответ. Олег чертыхается, выходит и выплёскивается мне на спину.

— Сашка… Сашенька. Господи… Какая же ты… Как хорошо…

Олег опирается одной рукой в стену, чтобы мы не свалились, а другой втирает себя в мою кожу. Я всхлипываю. Меня колотит.

— Всё-всё… Уже всё хорошо. Ведь хорошо? — Я молчу, ненавидя в этот самый момент нас обоих. — Саша…

— Если ты захочешь повторить этот номер, озаботься хотя бы презервативом.

— Саша…

— Уйди, пожалуйста. Ты же получил, что хотел? Теперь… т-ты… м-можешь просто оставить меня в покое?

— Значит, вот какую тактику ты выбрала?

— О чём ты? — Я одёргиваю подол, возвращаю бретельки на плечи.

— Корчишь из себя невинную жертву? А я, выходит, палач. Или насильник?

Мне хочется крикнуть: «А сам ты как думаешь?», но я же понимаю, что этим вопросом окончательно всё разрушу. И тогда моя жертва вообще утратит всякий смысл. Поэтому я шепчу:

— Нет. Я так не думаю. Просто… всё это сложно.

Олег скользит по мне пытливым, придавливающим к земле взглядом.

— Я понимаю. Но мы со всем справимся.

С чем мы справимся? Господи, с чем?! Мне хочется орать, лезть на стены, выть на луну. А вместо этого я лишь сухо киваю.

— Возвращайся к Котьке, не то…

Не то она что-нибудь заподозрит. И возненавидит меня, вряд ли сумев понять, чего мне стоило происходящее. Я и сама пока еще не понимаю. Чувствую себя мерзко, как никогда до этого.

Дверь за Олегом закрывается с тихим щелчком. Я отхожу к окну, хотя лучше бы мне было помыться. Мы живём высоко, аж на восемнадцатом этаже. Машины внизу кажутся совсем игрушечными. А люди и вовсе размером с мурашек. Правда, сейчас их вообще не видно. За окном раннее сонное утро. И, как всегда, когда всё становится хуже некуда, идёт дождь. Тревожный знак, хотя я и не верю в знаки.

Телефон звонит, когда я готовлю завтрак. Котькин врач. Ещё и в субботу. Это явно не к добру.

— Денис Николаевич? Доброе утро.

— Доброе.

— Что-то случилось?

— Можно и так сказать. Но это не телефонный разговор, вы можете подъехать?

— Только я? — вытираю вспотевшие руки о повязанный на талии фартук.

— Вообще у меня разговор к Катерине, вас я набрал потому, что не могу до неё дозвониться.

— Ясно. К которому часу ей нужно быть?

— Можем встретиться прямо сейчас. Я после ночного дежурства, так что…

— Хорошо. Будем. Но к чему нам хотя бы готовиться?

— Я всё расскажу при встрече.

Руки дрожат. Я всё утро гадала, как появлюсь Котьке на глаза, что скажу после всего случившегося. Я придумала столько сценариев! И теперь мне их все придётся пересмотреть.

Деликатно стучу в дверь.

— Ну кто там в такую рань? — звучит недовольный голос Котьки.

— Это я, малыш. Извини, что беспокою, но к тебе не мог дозвониться Королёв. Он просил сегодня подъехать.

— Зачем?

— Не знаю. Но думаю, что нам лучше поторопиться.

— Он как-то аргументировал это спешку? — вмешивается в разговор Олег. Не глядя на него, отвечаю:

— Нет. Сказал, что это не телефонный разговор. Давай, Коть, собирайся.

— Не хочу я никуда ехать!

— Значит, поеду я, — отрезаю, порядком устав от капризов дочери, которую в последнее время будто подменили.

Пока я одеваюсь, доготавливается запеканка. В последний момент, когда я уже обуваюсь, из своей комнаты выходит Котька с мужем.

— Передумала?

— Надо узнать, чего ему надо.

— Одной машиной поедем? — этот вопрос я адресую Олегу, всё так же на него не глядя.

— Я поведу.

— Да без проблем.

Я так волнуюсь, что не слишком-то горю желанием садиться за руль. Мысли разбегаются, в таких условиях контролировать ситуацию на дороге становится по-настоящему сложно.

Доезжаем быстро. Утро субботы — то самое чудное время, когда пробок в городе нет. Идём нога в ногу по уже проторенной дорожке к кабинету Королёва. В кабинете стоит запах какой-то снеди. Ясно, что тот поел как раз перед нашим приходом.

— Нам подождать в коридоре?

— Нет-нет, — машет руками Денис Николаевич. — Проходите.

Я оглядываюсь через плечо. Котька в очках и капюшоне, натянутом на самые глаза. Бог его знает, о чём она думает или что чувствует сейчас — ничего не понятно за этой маскировкой.

Мы рассаживаемся по обе стороны стола, в торце которого располагается Королёв, и он начинает сразу, без проволочек, не давая нам отдышаться. Ему-то что? Он это делает в день по несколько раз. А мы… Мы не каждый день слышим:

— Вы всё врёте! Нет у меня никакой опухоли!!! Где матка, а где мозг?!

— Катя… Пожалуйста, не надо, — я хватаю дочь за руку, тяну на себя, чтобы успокоить. Чтобы напитать её собственной силой, которой во мне самой осталось чуть-чуть.

— Мы же читали, что такое осложнение возможно, так?

— Дерьмо это всё! Самое настоящее дерьмо… Ненавижу! Я это все ненавижу.