Все случилось летом

— Может, все-таки сходишь за компанию? — Голос его дрогнул, Мика почти умолял.

— Не могу, Мика, — печально ответил Тедис. — Мне домой надо, братика нянчить. Вот только покормлю Бегемота, и мигом обратно, а то мама рассердится.

— Тогда другое дело… тогда уж лучше с тобой схожу за компанию к Бегемоту. Ты что ему несешь?

Тедис кивнул на сверток, прижатый к груди.

— Думаешь, Бегемот станет есть кости?

— Не станет, я сам их съем. Косточки мягкие, телячьи, такие грызть одно удовольствие. И еще у меня в кармане два кружочка колбасы. Это ему на закуску.

— Колбасу он любит.

Мика был очень доволен, что нашелся повод хоть ненадолго отложить объяснение со Страшилой Арком. Вслед за Тедисом он вошел во двор. У забора в ряд выстроились потемневшие от времени гаражи, где жильцы держали свои мотоциклы и автомобили. Подойдя к крайнему, Тедис поднял голову и, уставившись на крышу, позвал тоненьким голоском:

— Бегемот! Бегемот!

На чердаке гаража что-то скрипнуло, и в отверстии, на месте оторванной доски, показалась круглая усатая голова с зажмуренными глазами.

— Бегемот! Бегемот! — звал Тедис, выставив руку со свертком.

Бегемот принюхался, склонил набок голову, мяукнул и перескочил на ящик, в котором дворник хранил песок для тротуаров. Оттуда Бегемот спрыгнул под ноги ребятам. Это был большой жирный кот серой масти с черными полосами. Одно ухо у Бегемота в каком-то кошачьем поединке было потеряно, на морде давний шрам, в довершение ко всему кот стоял на трех ногах, — переднюю, раненную в недавних боях, держал чуточку на весу. Тедис протянул руку, чтобы погладить Бегемота, но тот, дугой выгнув спину и подняв хвост, отковылял в сторону.

— Ишь, не дается! — прошептал восхищенный Тедис. — Вот это, я понимаю, кот!

Разложив принесенное угощение на снегу, он сам отошел. Бегемот прыжком очутился у кучи костей, обнюхал их, обошел вокруг, тряхнул головой и, припав животом к земле, принялся за хрящики, от удовольствия поколачивая хвостом по снегу.

— Чем Бегемоту не жизнь, — грустно молвил Мика, вспомнив про Арка и свое поручение.

Тедис нахмурился и, прислонившись к ящику с песком, сказал:

— А думаешь, мне легко? Может, труднее, чем тебе. Я только не жалуюсь. Вот погляди на мое ухо! Что-нибудь видно?

— Нет, — немного погодя ответил Мика.

— Ухо должно быть красное. Ну, теперь видишь?

— Да, вроде красное, — заверил Мика, хотя оба уха у Тедиса были совершенно одинакового цвета.

— Меня мама оставила нянчить братца, а он в такой рев ударился, — рассказывал Тедис. — Я его в коляске катаю по комнате и так и сяк, а он знай орет. Дал погремушку — швырнул на пол. Дал мячик — то же самое. Тогда я сунул ему пузырек с чернилами. И он сразу примолк. Ну, думаю, теперь стишок поучу. Не тут-то было. Ума не приложу, как он пузырек ухитрился открыть. Сосунок еще, даже не лопочет, только кривляется да язык показывает. Ой, что было! — вскрикнул Тедис, схватившись за голову. — Ни в сказке сказать, ни пером описать. Попробовал было братца просушить промокашкой, а он на весь дом как завопит! Прибежала мама и давай меня за ухо драть, будто я во всем виноват. Я ей объяснил, что детей за уши драть нельзя — я ведь читаю в газетах разные статьи, как детей воспитывать, — но она прикрикнула, чтоб язык придержал, да схватила посудное полотенце и так отхлестала по заднему месту… Вот видишь, как мне живется… — жалобился Тедис.

— А ты кричал, когда тебя лупили? — сочувственно осведомился Мика.

— Как же я мог кричать, когда братец тут же? — вопросом ответил Тедис.

Бегемот замурлыкал. Он уже разделался с лакомыми хрящиками и, склонив набок голову, выжидающе смотрел на мальчиков.

— Ты гляди, не нравится, — отругал его Тедис. — Знал бы, сам съел. А теперь куда их, грязные?

Он вынул из кармана два кружочка колбасы и подкинул их Бегемоту.

— Ну, мне пора, — спохватился Тедис. — Сам понимаешь, дольше не могу. Когда мама сердится, я стараюсь быть тише воды, ниже травы. И так тайком из дома убежал. Может, опять достанется.

— Да, чем не жизнь Бегемоту, — жалобно протянул Мика. — Ни стихи ему учить, ни брата нянчить, ни к Страшиле Арку идти.

— Что и говорить! Тяжело, — согласился Тедис. — Да что ж теперь делать? Жить-то надо.

У калитки они простились. Тедис умчался домой. Мика, обернувшись, с грустью оглядел двор, откуда они только что вышли. Бегемот сидел у ящика и лизал свою хромую ногу, задрав ее к самому носу. Милый Бегемот, верный друг…