Все свидетели мертвы

Однако всему когда-нибудь приходит конец. В один прекрасный день директора уволили со скандалом. Тучи сгустились над его любовницей. На нее сразу обрушился гнев труппы, и все до одного принялись выживать бывшую царицу. У нее забрали все ведущие роли, оставили реплики наподобие знаменитой «кушать подано», разговаривали сквозь зубы. Другая, привыкшая к лучшей жизни, давно бы написала заявление по собственному желанию, однако Пономарева не мыслила себя без театра. Она попробовала перевестись в другое заведение, однако ей везде отказывали. Коллективы, наслышанные про Пономареву, вставали грудью, чтобы не допустить ее в свои святилища. Короче говоря, идти ей было некуда, и она покорно влачила существование. Однако ее коллеги не удовлетворились и этим и донимали директора, призывая его избавиться от Пономаревой. Наконец он внял их просьбам и, вызвав к себе Софью Михайловну, довольно непрозрачно намекнул ей, что лучше бы покинуть театр. Женщина пришла в отчаяние, но тут на горизонте снова нарисовался ее давний поклонник с предложением руки и сердца.

– Я бы согласилась, мой дорогой, потому что люблю вас, – томно ответила она. – Но, уехав с вами, я потеряю работу, а жизнь без сцены для меня не имеет смысла. Все же столько лет отдано Мельпомене!

Адмирал даже прослезился:

– Понимаю, дорогая. К сожалению, я могу предложить вам место только в приреченском театре. Его директор – мой большой приятель.

Она кинулась ему на шею:

– Тогда – да!

И артистка отправилась в Приреченск. Муж не обманул: ее взяли в театр и сразу дали хорошие роли. Софья снова была на коне. Она старела, однако директор, приятель мужа, не списывал ее со счетов, и женщина по-прежнему слыла примой. Однако и этой прекрасной поре пришел конец. Адмирал внезапно умер от тромба, закупорившего легочную артерию, наследники от первого брака накинулись на квартиру в центре города, всеми силами стараясь выдавить оттуда Пономареву, но она позаботилась заранее о том, чтобы не остаться на улице. Дочь и сын адмирала, скрепя сердце, разменяли четырехкомнатные хоромы на две двухкомнатные тоже в центре города и тоже в элитных домах и спровадили туда Пономареву, которая не возражала против такого переселения. С театром получилось все гораздо лучше. Вместо директора, ушедшего на пенсию, на его место заступил его сын, не дававший Софью в обиду. Пономарева знала: к нему постоянно приходят недовольные актеры и другие работники театра и просят уволить ее, чтобы на освободившееся место пристроить своих знакомых и близких. Ей также было известно и другое: сын приятеля адмирала заступался за пожилую актрису и всегда говорил одно и то же:

– Многие жители нашего города ходят в театр именно на Пономареву. У нас провинция, а не столица. Ни одна молодая, но никому не известная актриса не заменит нашу Софью Михайловну.

И женщина продержалась до восьмидесяти пяти лет. От многих любимых ролей пришлось отказаться, на радость коллегам, и подумывать об уходе. Многие покидают театр гораздо раньше, но ей было страшно подумать, что она останется одна в пустой квартире. Софья так и не решилась родить ребенка ни одному мужчине, с которым жила, и теперь сожалела об этом. Особенно ее пугала мысль: когда она станет совсем немощной, кто досмотрит за ней, обеспечив достойный уход? Женщина готова была отдать квартиру такому человеку, но его еще нужно было найти. Не оставишь же жилплощадь первому встречному! Еще отправит на тот свет быстрее, чем этого хочет Господь. И тут на горизонте появился поклонник Аркадий. Он ни о чем не просил пожилую женщину, просто носил ей огромные букеты, коробки конфет, где-то находя шоколадное «ассорти», именно такое, которое она любила, и бутылочку ее любимого шампанского «Новый Свет. Брют».