Все свободны!

— А-а-а… А вы тогда что делаете? — удивилась Вася.

— Как что? — шутнику-командиру явно нравилась беседа. — В картишки перекидываемся. Вы что, не поняли сразу? Давайте лучше выпьем. — Командир встал. — Я чаю, а вы водки — за знакомство. Меня Саша зовут, а вас?

— А меня Вася, — сразу призналась Вася. Обычно в затейливых рабочих ситуациях, чтоб людей не пугать, она представлялась Василисой.

— Хорошее имя. И главное редкое. — Все присутствующие захохотали. Попривыкнув, и Вася стала лучше слышать, узнавая каждое слово даже в этом шуме.

Оленька уже несла чай командиру Саше, который оказался высоким непожилым человеком с уставшим и чуть жуликоватым лицом. Петька, радостно взбодрившийся, снова наливал Васе водки. Все чокнулись. Штурман, щурясь, покивал им от форточки — мол, и я с вами. Вася расстроилась — в кабине был все-таки страшный шум, и если бы она даже включила магнитофон, в записи получился бы брак. А было бы здорово все это записать и дать в эфир. Был бы высший пилотаж. Ну, конечно, чуть ниже, чем сейчас демонстрировали эти славные ребята, пилотирующие день и ночь где-то по краям света наши утлые воздушные суденышки.

Вася принялась было развлекать тоже летчика Петьку, но когда он немного угомонился и задремал, снова отправилась к окошкам. Выглянула наружу. Внизу была снежная земля, которая отражала солнце странной мутной дымкой. На Васин вопрос, где они находятся, командир четко произнес какие-то цифры и буквы, таким образом демонстрируя наличие работающих приборов, по которым он легко ориентировался. Вася ничего не поняла. Она смотрела вниз на недвижимую гладь, и вдруг глаз ее, вероятно привыкнув кровному однообразию, начал примечать, что местами земля будто расчерчена на квадратики, которых становилось все больше, пока они, размножившись, не превратили в квадратики все пространство. А потом она заметила и домики, занесенные по крышу снегом, но все-таки различимые с высоты. Как в том кино, когда уставшие путешественники вдруг обнаруживали какую-то избушку среди снега и льда. В таких избушках киногерои почему-то всегда находили покойников.

— Это сталинские лагеря. Долго еще будут стоять как живые, — предупредил ее вопрос командир Саша. Вася все смотрела и смотрела, и глаз ее все не находил конца расчерченной снежной пустыне, уходящим из поля зрения квадратикам. А сзади опять шумел Петька, перекрикивая даже шум винтов.

Тем временем начали заходить на посадку, что, однако, не принесло успокоения. По-прежнему ничего не было видно, кроме снежных торосов, оставалось непонятным, куда они будут садиться и куда вообще летят — признаков устроенного жилья все еще не наблюдалось. Васю усадили рядом с Петькой и попросили тихо посидеть, потому что действительно надо было приземляться.

Петька свернул скатерть-самобранку. Оленька вышла в салон. Экипаж занял свои места, у ребят зашуршала работа. Кто-то неведомый нашептывал им что-то в наушнички, а они отвечали в микрофончики этому, неведомому, на каком-то птичьем, непонятном Васе языке. К тому же шум, как ей показалось, снова стал немыслимым. Вдруг что-то громыхнуло, началась тряска, болтанка, Вася вцепилась в какие-то крючки, что попали под ее ручки. Она сидела в голове самолета, а хвост как будто бы стал ее собственным хвостом и вытягивал все тело. Он начал широко ходить — вправо-влево, увеличивая амплитуду. Хвост носило и возило из стороны в сторону. Ребята вцепились в свои рулики — наверное, чтобы не упасть. Вася с Петькой просто распластались вдоль предбанничка, упершись ногами в дверку. Самолет еще подпрыгивал, как будто скакал по кочкам, замерзшим на болоте, но уже потихоньку останавливался, по-прежнему виляя задом. Когда он почти замер, а Вася с Петькой только пытались пошевелиться, с грохотом отворилась железная дверка в салон, и с жуткой, известной не каждому школьнику бранью в кабину ворвался Васин сосед по салону. В дверном проеме возникла и испуганная Оленька. Продолжая раскидывать по кабине ругательства, гость пробежал почти по Петькиной и Васиной головам, не узнав в них людей, а предполагая, вероятно, недвижимый груз. Мужик размахивал красной корочкой и орал как резаный. В глазах его был ужас.

— Встать! Командир! Сдать оружие! Всех арестую! Я майор ФСБ! — Ребята поднялись. — Девку пустили самолет сажать! Всех под суд. Я майор ФСБ. — Все недоуменно переглянулись. Да и сам орущий стал понемногу тормозить, потому что обещанной девки у самолетного руля не оказалось. Он оглянулся. Петька вставал и отряхивал свитер.

— Ты че, козел, в первый раз, что ли, на голый лед садишься? Хорошо — не голой жопой. А еще майор ФСБ. В штаны, что ли, написал? Приходи ко мне, когда я полечу, я тебя молитве научу, чтоб не боялся.

Ситуация стала немного разряжаться. Вася боязливо выглядывала из-за Петькиной спины, которая очень кстати оказалась широкой.