Все свободны. История о том, как в 1996 году в России закончились выборы

Потом Якубович и кукла Ельцина разговаривают о теннисе. Президент говорит, что особенно хорошо ему удается подача. «А как у вас с приемом?» – спрашивает ведущий. «Бывают, конечно, и дни приемов, но я в отличной физической форме», – под общий хохот зала отвечает кукла президента. В итоге Ельцин выходит в финал, обыгрывает в нем Зюганова, а в суперигре отвечает на вопрос, кто станет президентом России. Правильный ответ – слово из одной буквы. Ельцин говорит: «Я мог бы сказать "я", но пусть лучше это скажут россияне, я им доверяю».

Коржакову подобные шутки кажутся оскорблением президента. Но на заседании аналитической группы Ельцин перебивает Коржакова: «Я полностью согласен с Малашенко. Это раньше так было, что генсеков воспевали, нахваливали, а теперь нужна другая политика, нужно быть умным».

Коржаков молчит. Виновником всех своих бед он считает Березовского. По его воспоминаниям, однажды он не выдерживается и срывается: «Таня, я Березовского просто пристрелю, как крысу, – кричит он дочери президента. – Я ведь понимаю, кто вам голову забивает!» «Саша, я вас умоляю, делайте с ним что хотите, но только после выборов», – отвечает она. Это не сильно успокаивает главу службы безопасности.

Коржаков очень злится, когда видит публикацию в журнале «Итоги», принадлежащем Гусинскому, как и телеканал НТВ. Текст «Победа Ельцина – еще не победа демократии» написан Евгением Киселевым, ведущим НТВ и одним из приближенных Гусинского. Главная тема материала – борьба между аналитической группой и командой Коржакова. «Если Ельцин будет переизбран, то произойдет это благодаря демократически настроенным избирателям… несмотря на постыдное для России современное издание троекуровщины, когда бывший кагэбэшный телохранитель в звании майора стал человеком номер два в государстве, – прогнозирует Киселев. – А первыми жертвами президентского триумфа падут те, кто эту победу ковал. Те, кто сумел отодвинуть от президента на время предвыборной кампании всю эту камарилью вчерашних майоров и полковников, охранников и завхозов, в одночасье превратившихся в генералов и адмиралов, придворных авгуров и звездочетов, кто сумел убедить Ельцина изменить стиль своего поведения, общения с прессой, манеру своих выступлений, появление на публике, а главное – пойти на далеко идущие политические решения, в первую очередь по Чечне. Все эти кремлевские "дядьки" ничего не простят. Не простят и нам, журналистам, того, как мы освещали эту президентскую кампанию…»

На следующий день после выхода статьи в кабинете Киселева в Останкино появляется курьер фельдъегерской службы и вручает ведущему под расписку конверт от самого Коржакова. Внутри – цветная ксерокопия первой страницы личного дела с грифом «Комитет государственной безопасности СССР. Второе главное управление», а ниже от руки написано «Киселев Евгений Алексеевич», приклеена фотография и опять-таки от руки написано, что осведомителю присвоен агентурный псевдоним «Алексеев». «Откровенная, грубая фальшивка! – возмущается Киселев. – Даже по тем временам изготовить ее не составляет никакого труда, и никакая компьютерная графика не нужна».

Фотографию на деле Киселев узнает – на ней ему 25 лет, он только что вернулся из Афганистана, где работал военным переводчиком. И снят в своем любимом, наимоднейшем пиджаке, который только что купил. Пиджак был предметом зависти всех приятелей-модников, но походить в нем удалось недолго – Киселев уронил на него пузырек с чернилами и безнадежно испортил. Единственной памятью о пиджаке осталась фотография, которая была вклеена в его личное дело в Высшей школе КГБ, куда Киселев в 1981 году пришел преподавать фарси. Из архива этого учебного заведения, переименованного теперь в Академию ФСБ, и взята фотография, которая помогла смастерить фальшивое личное дело агента КГБ.

А еще в пакете от Коржакова лежит ксерокопия статьи в «Итогах» и письмо с подписью главы Службы безопасности президента. «Вы всё –"паркетный генерал", "кагэбэшник", "придворный авгур"! – пишет Коржаков. – Откуда такое пренебрежение к нашей с вами работе, коллега? Оставляю все это entre nous[13]. Желаю Вам благоразумия и счастья взахлеб».

Киселев понимает послание так: «Заткнись, а не то я еще не такое про тебя сочиню». Он тут же вспоминает все странные происшествия, которые приключились с ним в предыдущие месяцы. За месяц до этого на НТВ приходил сотрудник Службы безопасности президента, который настойчиво предлагал сотрудничество: «Мы могли бы предупреждать вас от ошибок, делиться с вами эксклюзивной информацией, наше руководство вас высоко ценит, мы знаем вашу позицию, но хотели бы наладить конструктивный диалог…»

Киселев немедленно несет послание Гусинскому и Малашенко. Малашенко просит разрешения забрать документы и показать Чубайсу.