Всё та же я

Дорогая мама!

Прости, что давно не давал о себе знать. Мы от зари до зари работаем над этой сделкой с китайцами, и мне нередко приходится бодрствовать по ночам, поскольку я имею дело с различными временны́ми зонами. Если мое письмо может показаться тебе немного вымученным, это потому, что я действительно смертельно устал. Правда, я получил бонус, весьма солидный (посылаю Джорджине приличную сумму денег, чтобы она могла купить себе ту машину, какую хочет), но за последние несколько недель я полностью осознал, что чувствую себя здесь не слишком уютно.

И не то чтобы мне не нравился здешний ритм жизни – ты ведь знаешь, я никогда не боялся тяжелой работы. Мне просто не хватает старой доброй Англии. Не хватает английского юмора. Не хватает воскресных ланчей. Не хватает английского акцента, причем не фальшивого, а настоящего (ты не поверишь, как много людей пытается говорить с еще более аристократическим акцентом, чем у ее величества). Не хватает возможности проводить уик-энды в Париже, или в Барселоне, или в Риме. И вообще, быть экспатом весьма утомительно. В здешнем финансовом садке с золотыми рыбками ты постоянно встречаешь одни и те же лица, причем независимо от того, находишься ты на Манхэттене или в Нантакете. Я знаю, ты считаешь, будто мне нравится определенный тип женщин, но здесь это доходит до смешного: белокурые волосы, нулевой размер, однотипный гардероб, одни и те же занятия пилатесом…

Так вот, ты помнишь Руперта? Моего старого приятеля из Черчилля? Он говорит, у них на фирме есть вакансия. Его босс прилетает сюда через пару недель, и он хочет со мной встретиться. Если все пойдет хорошо, я могу вернуться в Англию раньше, чем ты думаешь.

Я полюбил Нью-Йорк. Но всему свое время. И полагаю, мое уже вышло.

С любовью.

У. x

В течение следующих нескольких дней я обзвонила кучу номеров, представленных на Крейгслист[11], однако подыскивавшая няню милая женщина, узнав, что у меня нет рекомендаций, тотчас же положила трубку, а пока я дозванивалась, официантки уже не требовались. Правда, вакансия продавца в обувном магазине оставалась свободной, но мужчина, который со мной беседовал, сообщил, что я буду получать на два доллара в час меньше, чем указано в объявлении, поскольку у меня нет опыта работы в розничной торговле, и я прикинула, что такой зарплаты мне едва хватит оплатить проезд. Утро я проводила в закусочной, день – в библиотеке в Вашингтон-Хайтсе, где было тихо, уютно, тепло и, если не считать того вредного охранника, никто не смотрел на меня так, словно ожидал, что я вот-вот начну орать пьяные песни или мочиться в уголке.

Каждые два дня мы встречались с Джошем в заведении, где готовили вкусную лапшу, рядом с его офисом. Я информировала его о состоянии дел с поиском работы, стараясь не обращать внимания на то, что на фоне этого безукоризненно одетого, преуспевающего молодого человека я выглядела жалкой оборванкой, рохлей и неудачницей.

– Луиза, все образуется. Главное, не сдавайся. – Джош целовал меня на прощание, по праву считая себя моим парнем.