Всё та же я

– Что ж, тогда у меня есть предложение, которое может устроить нас обеих. Ты не присмотришь за моей собакой? И продолжишь поиски работы уже из моего конца коридора? Пока я не вернусь домой?

– Миссис Де Витт, я буду просто счастлива! – Я не смогла сдержать улыбки.

– Но конечно, ты должна присматривать за ним лучше, чем делала это раньше. Я тебе все напишу. Представляю, как ему, бедняжке, сейчас одиноко!

– Я сделаю все, что вы скажете.

– И я хочу, чтобы ты каждый день приезжала ко мне рассказать, как у него дела. Это очень важно.

– Конечно.

У миссис Де Витт явно отлегло от сердца. Она облегченно закрыла глаза.

– Старый дурак. Седина в бороду, а бес в ребро, – прошептала она, намекая то ли на мистера Гупника, то ли на кого-то из своих знакомых.

Дождавшись, когда она уснула, я поспешила домой.

Всю эту неделю я посвятила уходу за пучеглазым, подозрительным, капризным шестилетним мопсом. Мы гуляли четыре раза в день, я терла ему в еду пармезан, и уже через несколько дней он прекратил замирать в боевой стойке в той комнате, где я в данный момент находилась, и пристально смотреть на меня исподлобья, словно в ожидании какой-нибудь пакости. Теперь песик просто лежал, тихо посапывая, в нескольких футах от меня. Я по-прежнему слегка побаивалась его, но одновременно и безумно жалела, ведь единственный человек, которого он любил, внезапно исчез, а я не могла объяснить ему, что хозяйка скоро вернется.

Ну и помимо всего прочего, было приятно находиться в доме, не чувствуя себя при этом преступницей. Ашок, пару дней отсутствовавший на работе, выслушал рассказ о драматических поворотах моей судьбы сперва с возмущением, а затем с восторгом.

– Ох, какое счастье, что тебе удалось его найти! Пес ведь мог убежать, и тогда никто не узнал бы, что старуха лежит на полу! – Ашок театрально содрогнулся. – Когда она вернется, буду каждый день к ней заходить. Проверять, все ли в порядке.

Мы, не сговариваясь, посмотрели друг на друга.

– Она наверняка рассвирепеет, – заметила я.

– Твоя правда. Она терпеть не может вмешательства в свою жизнь, – сказал Ашок, возвращаясь к своим делам.

Натан сделал вид, будто расстроился, что снова стал единоличным хозяином своей комнаты, после чего с плохо скрытой поспешностью перенес мои пожитки в квартиру напротив, чтобы я могла сберечь силы, хотя идти-то было всего ничего: шесть ярдов. Думаю, он просто хотел убедиться, что я действительно съезжаю от него. Поставив мои вещи, Натан с удивлением обвел глазами увешанные одеждой стены:

– Ни фига себе, сколько барахла! Словно самый большой в мире благотворительный магазин Оксфам[12]. Блин, не хотел бы я работать в той клининговой компании, которой придется разбирать весь этот хлам, когда старая дама даст дуба!

Мне ничего не оставалось, как сдержанно улыбнуться.

Натан рассказал обо всем Иларии, и уже на следующий день та пришла справиться о здоровье миссис Де Витт, попросив передать ей только что испеченные маффины.

– От еды в этих больницах только еще пуще заболеешь. – Илария погладила меня по руке и бодрой рысцой направилась к двери, подальше от зубов Дина Мартина.

Я слышала через коридор, как Агнес играла на фортепиано: сначала что-то прекрасное, расслабленно-меланхоличное, затем – нечто страстное, пронизанное мучительной болью. И я сразу вспомнила, как часто миссис Де Витт ковыляла через коридор с требованием сейчас же прекратить шум. На сей раз Агнес и без постороннего вмешательства резко оборвала игру, с силой хлопнув ладонями по клавишам. Время от времени до меня доносились разговоры на повышенных тонах, и мне потребовалось несколько дней, чтобы уговорить свое тело не реагировать на Гупников резким выбросом адреналина, поскольку теперь я не имела к ним никакого отношения.

С мистером Гупником я столкнулась лишь однажды в вестибюле. Сперва он меня не заметил, а заметив, собрался было возмутиться. Но я опередила его. Вздернула подбородок и крепко сжала поводок Дина Мартина.

– Я помогаю миссис Де Витт ухаживать за собакой, – заявила я, собрав в кулак все свое мужество.

Мистер Гупник мазнул взглядом Дина Мартина и отвернулся, поджав губы. Шедший рядом Майкл на секунду поднял на меня глаза и снова уткнулся в телефон.

Джош пришел в пятницу вечером после работы с бутылкой вина и едой навынос. Он был в деловом костюме, объяснив это тем, что всю неделю работал допоздна. Он соревнуется с одним из своих коллег за более высокую должность, а потому трудится по четырнадцать часов в день и даже собирается выйти на работу в субботу. Джош оглядел квартиру, удивленно подняв брови при виде причудливого внутреннего убранства.

– Похоже, я упустил из виду работу по выгуливанию собак, – заметил он, когда Дин Мартин принялся обнюхивать его пятки.

Джош медленно обошел гостиную, взяв в руки пепельницу из оникса и извилистую скульптуру африканской женщины, после чего осторожно поставил все на место и принялся рассматривать висевшие на стене картины в позолоченных рамах.