Всё та же я

Мы вернулись в притихший дом. «Лавери», величественно смотревший на Центральный парк, был в стороне от шума и хаоса большого города, тем самым словно давая понять, что он выше подобных вещей. Сэм остановился у крытой дорожки, идущей от входной двери, и, задрав голову, принялся рассматривать тянущееся к небу здание с его монументальным кирпичным фасадом и венецианскими окнами. Наглядевшись, Сэм покачал головой в подтверждение каких-то своих мыслей, и мы вошли внутрь. В отделанном мрамором вестибюле было тихо, ночной консьерж дремал в каморке Ашока. Мы не стали вызывать грузовой лифт и поднялись по лестнице. Наши ноги утопали в толстом темно-синем ковре, руки скользили по блестящим латунным перилам, и вот наконец мы оказались в коридоре перед апартаментами Гупников. Где-то за дверью залаял Дин Мартин. Я впустила Сэма в квартиру, осторожно закрыв за собой массивную дверь.

У Натана свет не горел, из комнаты Иларии доносилось приглушенное бормотание телевизора. Мы с Сэмом прокрались на цыпочках через большой холл и прошли мимо кухни в мою комнату. Я надела футболку, на секунду пожалев, что не обзавелась более затейливой ночной одеждой, затем прошла в ванную, чтобы почистить зубы. Когда я вышла из ванной, по-прежнему с зубной щеткой во рту, Сэм сидел на кровати, уставившись в стенку. Я попыталась изобразить испытующий взгляд, но сделать это с полным ртом мятной зубной пасты оказалось не так-то легко.

– Что?

– Все очень… странно, – ответил Сэм.

– Ты о моей футболке?

– Нет. Странно оказаться здесь. В этом месте.

Я вернулась в ванную, сплюнула, прополоскала рот.

– Все прекрасно, – начала я, повернув кран. – Иларии все равно, а мистер Гупник вернется только в воскресенье вечером. А если тебе здесь некомфортно, завтра я сниму номер в маленьком отеле в двух кварталах отсюда, о котором мне говорил Натан, и мы сможем…

Сэм покачал головой:

– Я не о том. Ты. Здесь. В прошлый раз в отеле был я и была ты. Все как обычно. Только в другом месте. Но здесь я наконец понял, как изменилась твоя жизнь. Подумать только, ты живешь на Пятой авеню! На одной из самых дорогих улиц мира. Работаешь в невероятном здании. Где все реально пахнет деньгами. И для тебя это теперь совершенно нормально.

Я, как ни странно, почувствовала себя уязвленной:

– Но это все та же я.

– Конечно, – ответил Сэм. – Хотя теперь ты в другом месте. В буквальном смысле.

Он сказал это довольно спокойно, однако было в нашем разговоре нечто такое, отчего мне вдруг стало не по себе. Я босиком прошлепала к Сэму, положила руки ему на плечи и сказала, быть может, с излишней горячностью:

– Я по-прежнему просто Луиза Кларк, твоя слегка чокнутая девчонка из Стортфолда. – Не дождавшись ответа, я добавила: – Сэм, я здесь просто-напросто наемный работник.

Сэм заглянул мне в глаза, протянул руку и погладил по щеке:

– Ты не понимаешь. И не видишь, как сильно ты изменилась. Лу, ты стала другой. Ты ходишь по улицам этого города, как хозяйка. Ты ловишь такси свистом, и такси останавливается. У тебя даже походка изменилась. Будто… Ну, я не знаю. Ты расцвела. Расцвела или превратилась в кого-то другого.

– Послушай, ты вроде как хочешь сказать обо мне хорошо, но почему-то все это звучит очень плохо.

– Не плохо. Просто… по-другому.

Я села Сэму на колени, мои голые ноги терлись о грубые джинсы. Я наклонилась к нему, так что наши носы практически соприкасались, а мой рот был от губ Сэма всего в нескольких дюймах. Обвила шею Сэма руками, чтобы кожей почувствовать его мягкие каштановые волосы, ощутить на своей груди теплое мужское дыхание. В комнате было темно, узкий луч холодного неонового света падал на мою кровать. Я поцеловала Сэма, этим поцелуем мне хотелось передать, как много он для меня значит, объяснить, что, даже если я и ловлю такси свистом, он все равно единственный человек, с которым мне хотелось бы туда сесть. Я целовала Сэма, и мои поцелуи становились все более жаркими и страстными. Я продолжала все сильнее прижиматься к нему до тех пор, пока он не сдался, пока его руки не сомкнулись у меня на талии и не скользнули чуть выше, пока я не почувствовала, что в какой-то момент он наконец перестал думать. Он резко притянул меня к себе, его губы впились в мои, я судорожно вздохнула, когда он принялся ритмично двигаться вверх-вниз, забыв обо всем, кроме всепоглощающего желания.