Всё та же я

Естественно, на еду налегали в основном мужчины. Таб рассеянно гоняла свою порцию по тарелке. Агнес съела лишь кусочек индейки. Я попробовала всего понемножку, довольная тем, что могу хоть чем-то заняться и что Илария больше не швыряет тарелки передо мной на стол. На самом деле она даже несколько раз посмотрела на меня с жалостью, словно выражая молчаливое сочувствие по поводу моего затруднительного положения. Мужчины продолжали говорить о делах, не подозревая о вечной мерзлоте, сковавшей другой конец стола, или не желая признавать сей факт.

Время от времени тишину нарушала старая миссис Гупник, требовавшая, чтобы ей положили картофеля, или вопрошающая, уже в четвертый раз, что, ради всего святого, эта женщина сотворила с морковью. Ей одновременно отвечали сразу несколько человек, радуясь теме для разговора, пусть даже такой нелепой.

– Луиза, какое необычное платье, – нарушила Вероника затянувшееся молчание. – Потрясающее! Вы купили его на Манхэттене? В наши дни не часто встретишь меховые манжеты.

– Благодарю. Я купила его в Ист-Виллидже.

– Это Марк Джейкобс?

– Хм, нет. Это винтаж.

– Винтаж! – фыркнула Таб.

– Что она сказала? – громко спросила старая миссис Гупник.

– Мама, она говорит о платье этой девушки, – ответил брат мистера Гупника. – Она говорит, это винтаж.

– А что такое винтаж?

– Таб, интересно, и чем тебе не угодил винтаж? – ледяным тоном поинтересовалась Агнес.

Я вжалась в спинку стула.

– Совершенно бессмысленный термин, разве нет? Просто красивое название для секонд-хенда. Манера одеваться с претензией на нечто особенное, что на самом деле таковым не является.

Мне хотелось сказать ей, что винтаж – понятие куда более всеобъемлющее, но я не знала, как выразить свою мысль, да и к тому же подозревала, что мне не положено встревать в разговор. Поэтому оставалось только ждать, когда они сменят тему.

– А по-моему, винтажные наряды сейчас опять в тренде, – обратилась ко мне Вероника, проявив явные дипломатические способности. – Хотя, конечно, я слишком старая, чтобы разбираться в современной молодежной моде.

– Но достаточно хорошо воспитанная, чтобы не говорить подобных вещей, – пробормотала Агнес.

– Прошу прощения?! – вспыхнула Таб.

– Ага, значит, теперь ты просишь прощения?

– Нет, я только хотела уточнить, что ты имела в виду.

Мистер Гупник поднял голову, осторожно переводя взгляд с жены на дочь.

– А я имела в виду, что ты была груба с Луизой. Луиза – мой гость, хотя и является обслуживающим персоналом. А ты грубо высказалась по поводу ее одежды.

– Я отнюдь не была грубой. Просто констатировала факт.

– В наши дни это и есть грубость. Что вижу, то говорю. Я просто очень честная. Язык откровенного хамства. Мы все прекрасно знаем, как это делается.

– Как ты меня назвала?

– Агнес… Дорогая… – Мистер Гупник перегнулся через стол, накрыв ее руку своей.

– Что они говорят? – спросила старая миссис Гупник. – Попросите их говорить громче.

– Я сказала, что Таб нахамила моей подруге.

– Начнем с того, что она вовсе не твоя подруга. Она твоя платная помощница. Впрочем, я сильно подозреваю, что в плане друзей ничего лучшего тебе и не светит.

– Таб! – одернул ее отец. – Ты говоришь отвратительные вещи.

– Но это чистая правда. Никто не хочет иметь с ней дело. И ты не можешь продолжать делать вид, будто не замечаешь, что это так. Куда бы вы ни пошли. Папочка, ты в курсе, что ваша семья – объект для насмешек. Вы оба стали клише. Она ходячее клише. И ради чего? Мы все знаем, какой у нее план!

Агнес сорвала с коленей салфетку и скатала в комок:

– Мой план?! Так ты хочешь сказать, какой у меня план?

– Такой же, как и у всех остальных хитрожопых иммигрантов. Ты каким-то чудом сумела уговорить папу жениться на тебе. А теперь делаешь все возможное и невозможное, чтобы забеременеть, родить ему ребеночка или даже двух, а затем через пять лет развестись. И ты обеспечена на всю оставшуюся жизнь. Оба-на! Никаких тебе больше массажей. Только «Бергдорф Гудман», личный водитель и постоянные ланчи с твоей польской шоблой.

Мистер Гупник наклонился над столом:

– Табита, я запрещаю тебе произносить в этом доме слово «иммигрант» в столь уничижительной манере! Твои прадеды были иммигрантами. И ты сама потомок иммигрантов.

– Но не таких иммигрантов.

– Что ты этим хочешь сказать? – побагровела Агнес.

– Мне что, по буквам тебе повторить? Есть те, кто добивается цели тяжелым трудом, а есть те, кто добивается этого, лежа на своей…

– Чья бы корова мычала! – взвилась Агнес. – Ты в свои двадцать пять живешь исключительно на средства траст-фонда! Ты хоть когда-нибудь в жизни палец о палец ударила? И не тебе меня учить. По крайней мере, я знаю, что такое работа…

– Да-да. Сидеть верхом на голых мужиках. Отличная профессия!

– Довольно! – Мистер Гупник вскочил с места. – Табита, ты очень не права и должна извиниться.

– С какой стати? Потому что не смотрю на нее через розовые очки? Папочка, мне неприятно это говорить, но ты совершенно ослеп и не видишь, что на самом деле представляет собой эта женщина.

– Нет! Это ты ошибаешься!