Всё та же я

– Дай посмотреть на тебя! – вскричала она, снова прижав меня к себе, после чего откинула с моего лба прядь волос и повернулась к папе, который, тихо сияя от счастья, стоял на крыльце. – Как она чудесно выглядит! Бернард! Посмотри, как она шикарно выглядит! Ой, мы так по тебе скучали! Ты что, похудела? Нет, ты точно похудела. И у тебя усталый вид. Тебе нужно срочно поесть. Заходи в дом. Спорим, тебя вообще не кормили в самолете. Я слышала, там дают один яичный порошок.

Мама обняла Тома, подхватила мои чемоданы, не успел папа и шагу ступить, и решительно зашагала по дорожке в сторону дома, махнув нам, чтобы следовали за ней.

– Привет, милая, – тихо сказал папа.

Я бросилась в его объятия. И только когда почувствовала на своих плечах его руки, позволила себе выдохнуть.

* * *

Дедуля не смог выйти на крыльцо. У него был еще один микроинсульт, шепотом сообщила мама, ему трудно стоять или ходить, поэтому теперь он в основном сидит в кресле с высокой спинкой в гостиной. («Мы просто не хотели тебя расстраивать».) Когда я вошла в комнату, дедуля, на котором по случаю праздника была рубашка с пуловером, встретил меня перекошенной улыбкой. Он приветственно поднял трясущуюся руку, я обняла его, невольно отметив, что за время моего отсутствия он как будто уменьшился в размерах.

Впрочем, здесь все уменьшилось в размерах. Родительский дом, с обоями двадцатилетней давности и предметами декоративного искусства, выбранными отнюдь не из эстетических соображений, а скорее потому, что их подарил какой-нибудь милый человек или они удачно прикрывали дырки в стене; с потертым комплектом из продавленного дивана и двух кресел; с крошечной обеденной зоной, где стулья сразу упирались в стену, стоило их отодвинуть, а люстра висела так низко, что папа буквально задевал ее головой. И я поймала себя на том, что невольно сравниваю эти далеко не роскошные апартаменты с нью-йоркской квартирой, с ее лакированными полами, огромными лепными потолками и гламурным шиком Манхэттена за окном.

Честно говоря, я надеялась, что стены родного дома подействуют успокаивающе, но эффект получился совершенно противоположным: у меня словно выбили почву из-под ног, и я внезапно поняла, что теперь я везде лишняя.

Легкий ужин состоял из ростбифа, картофеля, йоркширского пудинга и бисквитов – одним словом, из всего того, что мама успела, по ее словам, собрать на скорую руку в преддверии завтрашнего праздничного ужина. Индюшку папа спрятал в сарай, поскольку в холодильник она не влезала, и теперь каждые полчаса ходил проверять, не стащил ли ее соседский кот Гудини. Мама специально для нас подготовила краткий обзор различных напастей, обрушившихся на наших соседей.

– Ну конечно, это было еще до опоясывающего лишая у Эндрю. Он показал свой живот – меня чуть не стошнило. И я сказала Димпне, что ей нужно до самых родов держать ноги кверху. Нет, я серьезно, ее варикозные вены напоминают автомобильный атлас Чилтерн-Хилс. Кстати, я говорила, что отец миссис Кемп умер? В свое время он напрасно отсидел четыре года за вооруженное ограбление, так как в результате по образцам волос удалось выяснить, что это сделал парень из почтового отделения, – тараторила мама.

Но когда она ушла мыть посуду, папа наклонился ко мне и спросил:

– Ты заметила, как она нервничает?

– Нервничает?! И с чего вдруг?

– Из-за тебя. Из-за твоих успехов. У нее даже возникли некоторые опасения, что ты не захочешь к нам приезжать. Типа проведешь Рождество со своим парнем и укатишь обратно в Нью-Йорк.

– И откуда такая бредовая идея?

Папа пожал плечами:

– Ну, я не знаю. Она считает, ты теперь, возможно, нас переросла. Я сказал ей, чтобы перестала глупить. Дорогая, только не пойми превратно. Она чертовски гордится тобой! Она распечатывает все твои фото, вставляет их в альбом, а потом напрягает всем этим соседей. Честно говоря, она и меня порядком напрягает, а ведь я тебе не чужой человек. – Папа с широкой ухмылкой стиснул мою руку.

И мне вдруг стало стыдно. Ведь я действительно собиралась провести Рождество у Сэма, как обычно скинув на маму все предрождественские хлопоты и заботы о семье.

Оставив Трину и Тома с дедушкой, я отнесла оставшиеся грязные тарелки на кухню, и некоторое время мы с мамой мыли посуду в приятной тишине. К сожалению, маму хватило очень ненадолго.

– У тебя и правда усталый вид, дорогая. Сказывается разница во времени, да?

– Есть немного.

– Ладно, возвращайся за стол. Я отлично сама управлюсь.

– Нет, мама, – через силу улыбнулась я. – Ведь я уже тысячу лет тебя не видела. Почему бы тебе не рассказать, как вы тут без меня живете? Как там твои вечерние курсы? И что говорит доктор о здоровье дедушки?