Все тайны ночи

Не нужно было обладать способностью читать его мысли, чтобы понять, что ему до смерти хочется ее увидеть… впрочем, как и для того, чтобы догадаться, что после разговора с ее матерью Грег пребывает, мягко говоря, в растрепанных чувствах. Когда она заглянула в комнату, он отчаянно тряс головой и что-то невнятно бормотал себе под нос — Лисианне показалось, она разобрала слово «кошмар». Конечно, она понятия не имела, почему он в таком состоянии, но Лисианна так обрадовалась, что мать решила не связывать Грега, что просто спросила, все ли с ним в порядке. Он молча кивнул, и тогда она предложила спуститься в игровую, где вся семья обычно проводила досуг, чтобы присоединиться к остальным. Кузины собрались смотреть какой-то фильм, объяснила она.

Диск с фильмом они взяли в прокате, когда ездили за продуктами. Идея принадлежала Томасу — это был еще один способ хоть чем-то на время занять близнецов. Пока молодежь разбирала на кухне сумки с продуктами, он предложил всем вместе посмотреть кино — разумеется, когда Маргарита закончит разговаривать с Грегом. Тогда Лисианне идея понравилась, однако потом она передумала. Кино никуда не денется, решила она, подумав, что с большим удовольствием показала бы Грегу галерею семейных портретов.

— Пошли. — Лисианна направилась к лестнице. — Я покажу тебе нашу галерею, а потом спустимся к остальным.

Галерея семейных портретов располагалась в зале, где раньше устраивались балы. Когда они вышли из моды, сюда решено было перенести портреты, которые до этого пылились в чулане. Портретов было множество, но Грег, похоже, твердо настроился внимательно изучить их все до единого. Судя по выражению его лица, Грег был потрясен — на него со всех сторон смотрели лица тех, кто жил в ту далекую эпоху, живых свидетелей истории.

— Какой была жизнь в те времена? — неожиданно спросил он, вглядываясь в портрет Лисианны, который Жан Клод заказал к ее двадцатилетию. Живописец изобразил ее сидящей под деревом в длинном бледно-голубом платье той эпохи.

— Какой была жизнь? — задумчиво повторила Лисианна. На нее вдруг нахлынули воспоминания. Какое-то время она молчала. — О, это было потрясающе! — покачав головой, прошептала она. — Эпоха галантности… роскошные балы, верховые прогулки по утрам в парке — исключительно ради того, чтобы тебя заметили. Не было ни телевизоров, ни компьютеров, ни микроволновок… а женщины мало чем отличались от рабынь.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Грег.

Лисианна пожала плечами:

— Нам не позволялось иметь собственное состояние. До замужества женщина должна была подчиняться отцу, потом — мужу. Женщины из высшего сословия обычно удачно выходили замуж, рожали детей — однако все, что у нас было, включая и собственное тело, и рожденных нами детей, считалось собственностью мужа. Женщина оказывалась полностью в его власти.

— Хм, — промычал Грег, на которого эта новость, похоже, не произвела особого впечатления.

Лисианна невольно улыбнулась.

— Судьба женщины из низших слоев общества мало чем отличалась от нашей. Конечно, детство у них было тяжелое. Девочек посылали работать уже в десять — двенадцать лет. Потом они тоже выходили замуж и тоже становились собственностью мужа, который имел полное право делать с ними — а также с их детьми — все, что ему заблагорассудится. Сейчас, конечно, все по-другому.

Обратив внимание на вытянувшееся лицо Грега, она мягко добавила:

— Не переживай. Теперь быть женщиной значительно легче. Не обязательно выходить замуж, если не хочешь. И никто не заставит тебя рожать, коль скоро у тебя нет такого желания. Можно получить образование, сделать карьеру, иметь свои деньги, какую-то собственность, разбогатеть, наконец. А вот когда я появилась на свет, все, что от нас требовалось, — быть послушной дочерью, выйти замуж за того, кого выберут родители, после чего стать покорной женой и любящей матерью.

— Но ты ведь не замужем и у тебя нет детей, — заметил Грег и, склонив голову на плечо, нахмурился. — Или есть?

— Нет.

— Почему? Тебе ведь уже за двести.

По губам Лисианны скользнула слабая улыбка.

— В твоих устах это звучит как «старая дева». Все относительно, Грег. Когда знаешь, что обзаводишься супругом не на год-два, а, возможно, на тысячу лет, не станешь особенно торопиться, верно?

— Да, но… двести с лишним лет! Неужели за все это время ты ни разу не была влюблена?

Лисианна пожала плечами.

— Понимаешь, трудно влюбиться, если каждый мужчина всего лишь послушная марионетка в твоих руках.

Грег озадаченно заморгал.

— Не понимаю… Почему — марионетка?

Лисианна замялась.

— Скажи, смог бы ты полюбить мою мать? — неожиданно спросила она.

Выражение его лица говорило само за себя.

— Знаешь, — помолчав, пробормотал Грег, — я предпочитаю сам решать свои проблемы. А в ее присутствии я чувствую себя… — Он замялся.

— Несмышленым ребенком, — подсказала Лисианна. — Или, того хуже, говорящей куклой.

Сообразив наконец, куда она клонит, Грег кивнул:

— Понятно. Все хорошо в меру. А если отношения напоминают те, что были у нас с Мередит, кому-то одному приходится решать за двоих.

Лисианна подтвердила: