Все тёлки мимо

Дай кролику обезболивающее

В 2003-м я закончил университет, получил диплом, где значилось "Работник кино" и переехал в Лос-Анджелес, надеясь сделать карьеру сценариста. Увы, в Эл-Эй всякий, в кого ни плюнь, – дипломированный киношник. Такой диплом – не большая редкость, чем тостер. Тостер, который ты смог купить только в кредит и спустя несколько лет, а когда купил, оказалось, что от него никакого толку. Итак, я сидел на мели и искал средства к существованию. Я не бросал писать сценарии – упорно надеялся пробиться, – но пристроился официантом в "Виллу Сорризо" – громадный, двухэтажный итальянский ресторан в Пасадене. Зал был украшен пластмассовыми фикусами и стандартными портретами Фрэнка Синатры. Четыре десятка молодых – от восемнадцати до тридцати лет – официантов и барменов. И только один старпер, разменявший шестой десяток. Я часто замечал, что он замирает как истукан посреди обеденного зала, погруженный в свои мысли. И мне казалось, что он говорит себе: "Ну, погодите, в следующий раз я все-таки не забуду дома ружье, в следующий раз я всех вас, мерзавцы, перестреляю".

В первую же неделю работы в "Вилле Сорризо" я заключил, что ресторанный персонал в Лос-Анджелесе можно разделить на три категории. Одни хотят стать актерами, другие – сценаристами, а третьи – продавать наркотики первым и вторым. Несмотря на разные жизненные цели, все три категории обычно спят друг с дружкой.

Когда я проработал в "Вилле Сорризо" несколько месяцев, мне поручили обучить новую официантку – хорошенькую брюнетку Мелани, которая только что приехала из Колорадо, чтобы пробиться в актрисы. Я занимался с Мелани неделю: учил фигурно складывать салфетки, нарезать лимоны и обращаться со служебными компьютерами. В последний день тренинга, когда мы долго перебрасывались своими любимыми цитатами из "Симпсонов", я осознал, что увлекся. Такие девушки мне всегда нравились: умные, ироничные, с легкой чудинкой.

Через неделю, когда на работе выдалась передышка, я разговорился с барменом Ником (он выделялся тем, что хотел стать не актером, не сценаристом, а моделью). Ник слегка походил на Колина Фаррела (точнее, на фигурку Фаррела из твердой блестящей пластмассы).

– А Мелани очень даже ничего, верно? – сказал я.

– Абсолютно. Высший класс.

– Хорошая девушка, по-моему, – сказал я, облокотившись о стойку бара.

– Абсолютно. А минет делает – просто супер.

– Что-о? – подскочил я.

– А что такого? Она мне недавно делала, – небрежно сказал Ник.

– Она здесь всего неделю… – сказал я дрогнувшим голосом.

– Верно, неделю… По-моему, это в первый же день было, как она пришла. После работы мы немножко выпили, ля-ля-тополя, и она у меня отсосала в машине. Она глотает, между прочим.

– Круто.

– Стоп… ты что, на нее запал? Вот блин.

– Ну, я просто подумал, что она очень даже ничего… – я пытался скрыть разочарование, но мой голос дрогнул.

– Ты уж меня извини. Если бы я знал, ни за что бы… В следующий раз, если на какую-нибудь западешь, сразу говори мне – я ее не трону.

– Нет, нет. Это было бы… как-то дико. И депрессивно. Я все равно не сразу осознаю свои чувства. Понимаешь, должно пройти какое-то время, пока я пойму, нравится ли мне девушка и нравлюсь ли ей я… такие дела…

– А если тебе хочется просто перепихнуться?

Я только улыбнулся и сменил тему. Вообще-то у меня еще никогда не было секса без обязательств. Думаете, я его чурался? Наоборот, пламенно мечтал. А в старшей школе и потом, в университете, предпринимал практические усилия. Но в итоге пришел к выводу: если уподоблять мужчин автомобилям, то я – "тойота камри". Понимаете, никто никогда не дает себя клятву: "В лепешку разобьюсь, но куплю \'тойоту камри\'!" И все же большинство тех, кому довелось поездить на "камри", постепенно начинают ее уважать. "А что, – думают они, – машина надежная. Ломается редко. А смотрится… не самая уродская, есть и похуже. В общем, будь у меня возможность, я, конечно, взял бы что-нибудь получше, но в принципе и \'камри\' сойдет".

Не счесть, сколько раз меня возвращали с небес на землю, когда я пытался клеиться к любой девушке, которая казалась мне эффектной. На память оставались пробоины в самооценке и сожаление о напрасно потраченных деньгах и силах. К двадцати трем годам мне надоело увиваться за девушками, которые обычно выбирают мужчин совсем не моего сорта – а точнее, мужчин, которые на моем фоне кажутся инопланетянами. А точнее, я – инопланетянином на их фоне. В моей жизни наступил новый этап: теперь я решался поухаживать за девушкой только придя к выводу: она подходит для серьезных отношений и сама тоже таких отношений хочет. Как правило, я увлекался девушками, с которыми мне искренне нравилось просто разговаривать: остроумными, часто слегка зажатыми, слегка неуклюжими. И несколько романов у меня все-таки случилось. Но недолгих – не больше года.