Все то, чем могли бы стать ты и я, если бы мы не были ты и я

Ужасно, когда кто-то пытается составить список твоих чувств и страстей. Я никогда не мог себе представить, что это произойдет со мной.

После некоторых колебаний я спросил:

— Кто ты?

Он посмотрел на меня, взял стакан воды, стоявший около него, и начал медленно пить.

— Разве не ты должен ответить на этот вопрос?

— Да, но…

— Ты заблокирован, верно? — Он улыбнулся во второй раз.

Эта вторая улыбка мне не понравилась. Я решил включить свой дар на полную мощность. Сконцентрировался, как никогда. Но у меня ничего не вышло. Наверное, пришелец по-прежнему мне мешал.

— Ты оттуда? — простодушно спросил я.

Он рассмеялся. Смех был веселым и доброжелательным, невообразимым для пришельца с другой планеты.

— Твои начальники ничего тебе не рассказали?

— Нет.

— Хочешь, чтобы я тебе рассказал?

— Если тебе не трудно…

Он придвинулся ко мне, насколько смог. Я заметил, что он в наручниках, прикрепленных к ножке стола. Придвинувшись еще немного, он прошептал:

— Я знаю, твой матери нравилось общаться шепотом. — Он по-прежнему шептал, но его тон изменился, став страдальческим. — Помоги мне, я должен немедленно отсюда выйти.

По коже у меня пробежали мурашки. Кто этот пришелец, который столько обо мне знает и так нуждается в моей помощи? Я покрылся испариной.

— К сожалению, не могу, — ответил я, не раздумывая.

— Не хочешь или не должен? — спросил он.

Я сглотнул, что-то в нем вызывало страх.

— Не станешь рассказывать, кто ты такой? — настаивал я.

— Сначала вытащи меня отсюда, — впервые в его голосе прозвучала тоска.

— Тебе не сделают ничего плохого, — сказал я. — Скажи, кто ты?

— Мне уже сделали все, что можно.

Внезапно он замолчал. Постепенно у меня в голове стало появляться изображение. Он решил рассказать о себе с помощью образов, а не с помощью слов.

Сначала я не понял, что это за воспоминание, так как оно пришло ко мне необычным способом. Оно могло быть самым лучшим или самым худшим, а то и просто одним из двенадцати остальных.

Наконец изображение полностью проявилось…

Это был образ счастья.

Улыбающийся мальчик играл с отцом в футбол. Он был очень похож на сидевшего передо мной пришельца. Он в детстве. Оба были необычайно счастливы, но неожиданно стал накрапывать дождь, и сын с отцом, смеясь, поспешили укрыться под деревом.

Подобную картину я видел у сотен людей, которых подвергал исследованию. Радость отца и сына. Это чувство, которого я не изведал, всегда присутствовало в одном из двенадцати изображений, хранившихся в душе.

Но вдруг в воспринимаемых мною образах я заметил нечто странное. Дождь, падавший на землю, не был обычным. Он был красным.

Красный дождь. Однако отец и сын воспринимали это как должное. Они смотрели на вечернее небо, на котором вместо луны висела пятиугольная планета.

Дождь лил все сильнее. Красный цвет становился все более ярким. Да, это было воспоминание о счастье, но пришелец хотел показать мне не его, а место, где все это происходило. И оно, могу поклясться, не было Землей.

Не знаю, где оно находилось, но это было самое необычное место, какое я только видел.

Картина растаяла, и пришелец посмотрел на меня.

— Теперь ты мне поможешь? — прошептал он.

10 БЕЗ ЭТОГО Я НЕ СМОГУ В НЕГО ПРОНИКНУТЬ

Я вышел из комнаты. Я должен был освободиться от него, от того, что он мне показал. Оказавшись за дверью, я почувствовал себя лучше. Хотя по-прежнему был очень взволнован.

Через несколько секунд появился шеф в сопровождении Дани. Его лицо выражало нетерпение. То, что он видел меня, но не слышал, лишь усиливало его беспокойство.

Я опередил его, не дав заговорить.

— Мне ничего не удалось узнать, — сказал я. — Мой дар не работает в его присутствии. Мне нужно, чтобы вы сейчас же рассказали мне все, что вам известно. Без этого я не смогу в него проникнуть.

Я никогда не думал, что мне придется произносить эти слова. Я, который всегда знал о человеке все, не успев переброситься с ним двумя фразами.

Внезапно мне вспомнились слова пришельца: ты должен увидеться с девушкой из театра. Почему так важно, чтобы я с ней поговорил? Откуда он узнал о ее существовании? Прочел во мне? Неужели воспоминание о ней проникло в меня так глубоко, став одним из двенадцати главных воспоминаний моей жизни, что он сумел его уловить?

— Проводи меня в кабинет, — сказал мой шеф с нескрываемой досадой.

Пока мы шли по длинному коридору, шеф разговаривал по мобильнику с двумя своими начальниками. Он сообщил, что я не решил поставленной задачи.

Воспользовавшись его звонком, я подошел к Дани. Я хотел кое-что сказать ему, но так, чтобы не слышал шеф.

— Узнай, когда кончается спектакль в Испанском театре, «Смерть коммивояжера».

— Когда кончается спектакль в Испанском театре? — удивленно переспросил он, пытаясь связать мою просьбу с тем, что, на его взгляд, могло иметь отношение к пришельцу.

— Да, мне нужно быть там, когда публика начнет выходить из театра. Позаботься о правильности информации. Тебе могут сказать: приблизительно в два часа, но мне нужно знать точно. Иди.