Все точки над i

– Я тоже, – кивнула я, надеясь его порадовать. Он поспешно скрылся, но не за входной дверью, как я рассчитывала, а на кухне. Спиртного там не было, о чем я знала доподлинно, оттого он пробыл на кухне крайне незначительное время. Увидев, что он возвращается, я надвинула подушку на голову. Рахманов схватил ее и отшвырнул в сторону. Я послала его к черту, и мы принялись отчаянно скандалить. Закончилось это нелепое действо вполне предсказуемо. Вместо того чтобы гордо удалиться, он в разгар словесной баталии запечатлел на моих губах страстный поцелуй, затем поцелуи последовали непрерывной чередой, и мы очутились в моей постели. Примерно через час Рахманов сладким голосом, в котором, однако, звучала легкая грусть, сообщил, что страшно тосковал. Я заверила его в том же, думая при этом: стань Ник свидетелем данной сцены, хохотал бы в голос. Я сама едва сдерживала смех, так нелепо все это было. Потом Рахманов вспомнил о важной встрече и спешно покинул меня, поцеловав на прощание. Его вполне устроило шаткое перемирие, меня тоже.

Дни шли за днями, а в моей жизни ничего не менялось. Ник искал документы, изводил меня придирками и поглядывал настороженно, должно быть, подозревая в коварстве, Рахманов появлялся раза два в неделю, тщательно избегая упоминания о недавних событиях и стойко игнорируя мои просьбы увидеться с сыном. Мы возобновили былую привычку ужинать в каком-нибудь ресторане в компании Антона и Машки. Иногда мне всерьез казалось: не было в моей жизни ни Дена, ни Павла, ни бумаг, что хранились где-то у Виссариона.

Мой недавний азарт постепенно сходил на нет, и я с тоской думала, что ожидание может длиться еще очень долго, пока… пока что? Пока судьба не пошлет человека, которому я смогу довериться. Надежд на это оставалось все меньше, но однажды дождливым скучным вечером в приступе отчаяния я вдруг оказалась в книжном магазине.

Если честно, завернула я туда по чистой случайности. Я возвращалась от Машки, и мысль о том, что мне предстоит часа два пробыть дома, ожидая, когда я смогу отправиться к Виссариону, повергала меня в уныние, и, завидев ярко освещенный магазин, я решила, что это лучшее место, которое может предложить мне судьба в настоящий момент. Приткнув машину в переулке и подняв ворот куртки, чтобы потоки воды не устремились за шиворот, я бросилась к стеклянным дверям.

Магазин был двухэтажным, слева, там, где размещалось уютное кафе, столпились люди, женский голос с интонацией ярмарочного зазывалы громко вещал:

– Сегодня в нашем магазине состоится встреча с известной журналисткой Еленой Кузьминской, она представит читателям свою новую книгу «У последней черты».

Не могу сказать, будто я испытала что-то вроде предчувствия, и мысль о том, что судьба посылает нужного человека, в тот момент меня точно не посетила, но стало интересно, потому что фамилия была мне знакома, ее довольно часто упоминали по телевидению. Репортажи Кузьминской резко отличались от радужных картинок, которые вызывали у меня приступы сарказма, и я присоединилась к толпе человек в двадцать, которые с серьезным видом замерли перед столом, за которым с микрофоном в руке стояла женщина лет тридцати пяти. Я никогда раньше ее не видела и в тот момент очень удивилась. Передо мной была красивая женщина с огромными синими глазами, элегантная, с низким, хорошо поставленным голосом, что начисто сводило на нет мои представления о журналисте, пребывающем в стойкой оппозиции к любой власти. Конечно, я не думала, что это непременно должна быть здоровенная бабища с прокуренным голосом, но той, что сейчас здоровалась с аудиторией, скорее бы подошел Букингемский дворец и звание первой леди, так выверенно аристократичны были ее движения, так отточен слог и до мелочей продуман наряд.

Ее выступление заняло минут пятнадцать, потом еще полчаса ей задавали вопросы, на которые она отвечала спокойно и уверенно. Затем народ с книгами в руках потянулся за автографами. Я купила книгу и, дождавшись, когда люди начнут расходиться, тоже подошла к столу. Мне очень хотелось ее спросить, и я спросила:

– Вы серьезно верите в справедливость?

Она подписывала книгу, рука ее замерла, и она на меня внимательно посмотрела, точно прицениваясь, а я с сожалением подумала, как нелепо прозвучал мой вопрос.

– А вы не верите? – спросила она спокойно. – Почему?

Я пожала плечами.

– Наверное, мое понимание справедливости расходится с общепринятым.

– Ерунда, – покачала она головой. – Человек либо верит, либо ему просто плевать.

– Наверное, – не стала я спорить и поспешила уйти.