Всё тот же сон

…Я пошлю тебе автобиографию Евтушенко. У меня два экземпляра. А тебе, наверное, захочется прочитать.

…Купила Томашевского в буке. Счастлива была ужасно. Но никто не сумел здесь оценить. Я померкла.

К этому времени у меня созрела мысль, а после и решение: как всю безнадёжную ситуацию нашу распутать. Нужно было покинуть Москву. Конечно, не в сторону Риги. Я Ирке срочно позвонил.

У природного москвича жительство в столице не ощущается как привилегия. Родился москвичом — так и москвич. Естественное состояние. А жить в ином каком-то городе — такая мысль и в голову прийти не может. Помилуй Бог! Правда, есть Геленджик, но это — как родительский дом: для отдыха души, для веселия сердца.

Провинция мечтала о Москве, куда не было доступа, для москвича же самым страшным было потерять Москву. Вот почему, когда перед выпуском из института для нашей группы было выделено по распределению два места на Сахалин, туда полгруппы захотело, и кидали жребий. А всё оттого, что на Сахалине бронировалась московская прописка.

Так что уехать из Москвы — вопрос был непростой. Но я подумал, что простой. Нам с первого курса твердило начальство и пели наши комсомольские вожди, что наш священный долг — после окончания вуза поехать в самую глубинку, где жуткая нехватка учителей. Потом комсомольские вожди тихонько разошлись по райкомам и министерствам, а нам отчего-то дали слишком ограниченное число глубинных мест.

Последнее обстоятельство легко было поправить, и я пошёл в министерство просвещения РСФСР на Чистых прудах, в невысокое скромное здание, где на стене красуется барельеф Наденьки Крупской. Оваций я не ждал, аплодисменты допускал, на озарение улыбками рассчитывал.

Вот я сейчас им скажу, что готов поехать в самую северную или самую восточную глубинку, где нет учителей, но сохраняется моя прописка. И даже я прибавлю, что поеду не один, со мной горит желанием идти на подвиг наша выпускница! И это не будет означать, что в тайгу или тундру приедут сразу только два учителя, ведь каждый из нас дипломирован правом преподавать русский язык, литературу, историю и обществоведение… Что вы на это скажете?

Хорошо, что я не ждал оваций, хорошо, что я спокойно пропустил отсутствие простого хлопка в ладоши, но всё ж отсутствие улыбок меня обескуражило и огорчило.

И тут мне сухо сказали, что мест нигде нет и помочь мне не могут.

— Простите, как же так, я не могу понять, нам с первого курса говорили… Я не просить пришёл, я вам пришёл помочь, закрыть пробелы, имеющиеся в просветительской системе. В Москве, я понимаю, нет вакансий, но там, во глубине России?!

— А вы ищите! Хоть в Магадане, хоть где. Найдёте, договоритесь, мы вас оформим. Подъёмные дадим!

И я отправился искать. Найти себе, а после вызвать Ирку.

Куда? Подальше!

Из Москвы в Ригу

1 ноября 1965 г.

Жду писем. Не от тебя! Из мест не столь отдалённых. Но пока ничего.

Посылаю стихи. С ними такая история. 3 октября на юбилейном есенинском вечере в Доме Союзов Евтушенко эти стихи неожиданно для всех выпалил. Президиум переглядывался и вертелся…

Когда румяный комсомольский вождь
На нас, поэтов, кулаком грохочет…

А что тут сделаешь?

Его слова, Есенин, не страшны,
Но трудно быть от этого весёлым,
И мне не хочется, поверь, задрав штаны,
Бежать вослед за этим комсомолом…

И ведь не остановишь же, не сгонишь с трибуны! Успех был колоссальный. Прочти и вообрази это в исполнении Евтушенко! В публичном чтении он выжимает из своих стихов 300 процентов.

12 октября Евтушенко выступил с этим же в одном проектном институте. Сотрудники принесли магнитофон и записали. Назавтра Е. позвонил и попросил отдать ему плёнку, но ему ответили, что через два часа после выступления плёнку забрали в КГБ. Такие дела.

Из Москвы в Ригу

10 ноября 1965 г.