Все цвета радуги

– Подойдите ближе, чужеземцы. А вы все отойдите подальше… да и вы тоже. Если бы чужеземцы хотели, они испепелили бы меня уже давно… Вот так. Слушайте же, это не предназначено даже для ушей моих приближенных. Есть еще один способ установить мир… хотя бы временный. Сейчас у этих богомерзких Истинных развязаны руки… и я вынужден уйти в глухую оборону… таково их условие.

– Почему? – спросил Зоров. – В чем выражается их преимущество?

– Агентам богопротивного Харшу, диктатора Истинных, удалось похитить моего сына. Во всем моем государстве об этом знают только три человека. Я даже боюсь представить, что произойдет, если это станет достоянием широких кругов… пораженческие настроения и так уже заметны кое-где. А тогда начнется настоящая паника.

– Ты хочешь, чтобы мы освободили твоего сына?

– О, это было бы лучшим выходом! Но он упрятан так надежно, что до него не добраться даже вам. А если бы и удалось… У его охранников приказ; при малейшей опасности подобного рода умертвить моего сына. Нет, это, увы, нереально. Я хочу предложить… точнее, попросить вас… умолить вас… ответить Харшу тем же, что он сделал со мной. Ибо сейчас это не под силу даже лучшим моим людям… принца тщательно охраняют. Однако все же не так, как моего сына. Тем более иногда он гуляет, выезжает в войска… да что там! Я снабжу вас детальнейшей информацией!

Зоров колебался только мгновение, затем кивнул:

– Хорошо. Паритет я тебе обеспечу. По сути, это то же самое Равновесие, только в более узком смысле… Но ты должен поклясться, Всеправедный, что обращение с принцем будет… достойным.

– Клянусь Богом, великим, всемогущим и всеблагим!

– Тогда давай свою информацию. Но перед операцией мы должны встретиться с нашей женщиной и убедиться, что у нее все в порядке.

– Да разве я возражаю? – всплеснул пухлыми руками Ур. – Я что, враг себе?

Ладу содержали в довольно богатой по местным меркам опочивальне на третьем этаже дворца. При ней безотлучно находились две мощного телосложения женщины в строгих желтых рясах, вход сторожили трое гвардейцев из дворцовой охраны. Все, что хоть отдаленно напоминало оружие, у нее отобрали. Увидев Рангара и Зорова, Лада радостно вскрикнула и бросилась к мужу, прижавшись к его груди.

– Тебя не обижали здесь, малыш? – шепнул Рангар ей на ухо. Лада отрицательно качнула головой и почему-то всхлипнула.

– Мы тебя еще ненадолго покинем… есть одно дело… а затем продолжим наш путь. Кстати, по нашему требованию все твое оружие тебе вернут. Жди нас и ни о чем не беспокойся. Мы здесь сейчас очень важные птицы. Ну и ты тоже, естественно.

Рангар не хотел волновать Ладу рассказом о том, что им предстоит сделать. И пока считал нецелесообразным сообщать жене один очень интересный факт из секретных сведений, доведенных до них по распоряжению Правителя. А факт сей имел место в одном из разведдонесений из стана противника:

“Сообщаю также о появлении во дворце Харшу пятерых чужеземцев очень странного облика (источник – агент Оратор, подтверждение – агенты Плотник и Маэстро). На первых порах об этом болтали свободно, но внезапно рты позакрывались и на эту тему говорят не то чтобы неохотно – вообще не говорят. Единственное, что удалось установить достоверно: диктатор проводит с чужеземцами все свое время. Менестрель”.

Было о чем задуматься перед вылазкой в лагерь Истинных. Было.

Только-только диск местного светила всплыл над застилавшей горизонт пеленой то ли тумана, то ли дыма, в столицу Истинных великий город Танат-Риис потянулись крестьянские повозки с пахучим домашним хлебом и копченым мясом, молоком и сыром, свежей рыбой и сочными плодами декато, медом и вином. Сейчас, когда доблестная армия Истинных крепко потеснила этих фанатичных варваров, с идиотской спесью именующих себя Праведными, дела в окрестных деревнях пошли гораздо лучше. И Всемудрейший Властитель, богоравный Харшу-Узревший-Истину, совершил шаг воистину достойный собственной мудрости – открыл базары и разрешил крестьянам торговать, чем резко поднял их активность и производительность. И это – несмотря на военное положение. И армия, не в пример совсем недавнему прошлому, когда продукты у крестьян почти стопроцентно изымались на нужды военных, зажила сытнее и лучше, и здравицы Всемудрейшему звучали все чаще и чаще; лишь горстка аристократов, недовольная резким обогащением помещиков, коих благородные по-прежнему называли не иначе, как быдлом, затаила злость. Впрочем, чувства сии ох как глубоко таить приходилось, ибо тысячи чутких ушей у богоравного, и скор он на расправу…