Все ураганы в лицо

Заборы Оёкской тюрьмы были высоки. Ссыльные устроили пирамиду, и Фрунзе бесшумно перемахнул через частокол. Сразу очутился в тайге. Постарался уйти от тракта подальше на восток. Заблудиться не боялся. Боялся, что не сможет раньше партии ссыльных прибыть в Иркутск: вывернулась коленная чашечка. Он спешил. Сперва держался глухих тропинок, в стороне от тракта: опасался погони. Попал в горелую тайгу, блуждал в этом мертвом лесу, выбился из сил. Усталость охватывала тело, чудились долгие тревожные свистки, беспорядочные выстрелы. Хотелось есть. И все-таки он продолжал идти. А когда понял, что может опоздать, смело вышел на тракт, попросился на первую же подводу. Его ни о чем не расспрашивали.

И теперь, укрепившись в Чите, он, вместо того чтобы стараться быть подальше от Иркутска, задумал побывать там. Сам наметил план обследовательской командировки: все крупные станции и города вдоль Забайкальской железной дороги на запад вплоть до Иркутска. Обследование решил начать именно с Иркутска. Необходимо встретиться с Михой Цхакая, с Вагжановым, Серовым, установить связь с ссыльными большевиками в Мысовой, Кабанском, Хилке, Заиграево, Верхнеудинске, выступить на Петровском металлургическом заводе, на лесопильном заводе в Онохое, на Тарбагатайских угольных копях.

Монтвид маршрут одобрил. Выдал удостоверение.

— Обследуйте также частные предприятия в Верхнеудинске.

Фрунзе сразу осенило.

— А вы уверены, что частные предприниматели и работодатели захотят разговаривать со мной? У них свои секреты, и Переселенческое управление для подобных работодателей не указ. Вот если бы удостоверение подписал военный губернатор…

— Ну что ж. В ваших словах есть резон. Попрошусь на прием к губернатору.

Военный губернатор удостоверение подписал. Он просил членов всех ведомств оказывать временному агенту «Справочного бюро по рабочему вопросу» Василенко полное законное содействие.

Заручившись таким документом, Фрунзе спокойно отправился в путь. За двадцать четыре дня командировки он проделал большую работу: призвал рабочих Петровского завода к антиправительственной демонстрации, посоветовал горнякам Тарбагатайских каменноугольных копей устроить забастовку, объяснил рабочим лесопильного завода в Онохое, в чьих интересах ведется война и что нужно делать, чтобы войну империалистическую превратить в войну гражданскую. Когда официальные чины пытались протестовать против его антиправительственных речей, он совал им под нос бумагу за подписью военного губернатора.

— Предприниматели сами озлобляют рабочих, отсюда и беспорядки. На Петровском заводе, например, рабочие голодают. Кто виноват? Почему за все нарушения рабочего законодательства должен отвечать губернатор?

И чиновники умолкали. Но в жандармское управление сыпались жалобы на агента «Справочного бюро», который подбивает рабочих к бунту.

Он действовал дерзко, словно бы издеваясь и над жандармами, и над чиновниками. Предпринимателей запугивал от имени губернатора, обвинял их в предательстве. А рабочим говорил, что самодержавие находится при издыхании, что «Россия из этой войны никак не может уйти не побитой», что единственный выход из сложившейся обстановки — революция. И она близка. Война приняла затяжной характер. Союзники всю тяжесть ее переложили на русскую армию, которая не обеспечена боеприпасами: не хватает даже винтовок, не говоря уж об артиллерии. Русское командование вынуждено было вывести свои войска из Польши.

Обследовав сорок предприятий, он вернулся в Читу. И там, где он побывал, вдруг вспыхнули забастовки, прошли массовые демонстрации голодных. Забастовка на Тарбагатайских копях, «голодный бунт» на Петровском заводе. Монтвид остался доволен отчетом. Агент связался с подрядчиками, производившими работы для Переселенческого управления, представил исчерпывающие сведения о тяжелом экономическом положении рабочих на Петровском заводе и других заводах, о зверской эксплуатации на Тарбагатайских копях, о росте недовольства войной и политикой правительства.

— Вы чересчур объективны, — только и заметил заведующий. — В своем служебном рвении вы даже превысили свои полномочия: поступают письменные жалобы от заводчиков. Видите ли, забыл предупредить вас, что агент не имеет права вмешиваться в отношения между предпринимателем и рабочими, он регистрирует — и только. Ну да ничего. Пусть толстобрюхие знают наших!

Большие толки в Чите вызвали публичные лекции Василенко о войне. По городу были расклеены афиши, и всякий желающий мог послушать такую лекцию в клубе торгово-промышленного товарищества кооперативов.

Лектор слегка прихрамывал, во всем облике его угадывался военный, по-видимому, уже понюхавший пороху и получивший ранение. Судя по тому, как легко он оперировал сугубо специальными терминами, можно было подумать, что у него за плечами военная академия или годы штабной службы.