Все в руках твоих

    - Угу, – грустно хмыкнула Та, смутно представляя себе способ объяснения.

    - Как бы совсем от страха не разучилась говорить.

     Женщины вздохнули. Они не были злыми, но хорошо понимали, что таким жестоким образом у них больше шансов защитить общину, не прогневить Орден, приручить Тапуса. А еще появлялся небольшой  шанс спасти и саму Тамаа.

        Пусть она была замкнутой и странной, обвинялась в краже, зато за ней интересно наблюдать. Даже сама Хула, не говоря уже о Та, с любопытством следили, как девчонка-заморыш ходила с горделивой осанкой, смотрела на всех свысока и на непонятном языке со странными звуками рычащих зверей смешно бормотала что-то под нос.

      - Жрица ничего не спрашивала?

      - Она еще не просыпалась, – успокоила помощница.

      - Ну, пусть спит. Крепкий сон жрицы - благодать Богов.

      - Крепких снов сестрам!

      - Крепких снов! – вторила помощница.

      Тамара ела долго, тщательно перебирая каждый кусок пирога, а когда закончила трапезу, старейшина и помощница заговорили о чем-то серьезном. По их сосредоточенным, напряженным лицам было заметно, они старательно подбирают выражения. Кроме слова «еда» Тома ничего не поняла, но тон и вид говоривших женщин встревожили ее.

      Заметив, что девчонка занервничала, они, перебивая друг друга, бросились уточнять сказанное, и Тамара совсем переполошилась. Тогда Хула покинула комнату. Вернулась с писчей доской, спешно что-то набросала, перевернула, и Тома побледнела. Старейшина изобразила мутанта. Мигом сообразив, что слово «еда» связано со страшилой, Томку затрясло, заболел живот. Та тяжело вздохнула и, выхватив  у подруги доску, начала рисовать пояснение. Стоило Томе увидеть схематично, но правдоподобно изображенного Хрюшу с упряжью, за которым шел человечек с корзиной, только и смогла выдавить:

     - О, Боже! Нет!

   «Если не сожрал, так, значит, дрессировать будем!? Не буду!» – она отчаянно завертела головой и открыла рот, чтобы в истерике выразить возмущение.

Старушки понимали Тамаа и жалели, но так было нужно. Выждав немного(,) старейшина голосом, не терпящим возражений, решительно произнесла:

     - Надо!

Это слово Тамара знала так же хорошо, как и женщины ее отрицательное качание головой.

    - Кому надо, тот пусть и делает! – по-русски огрызнулась Томка.

    - Надо! – еще жестче произнесла Хула

    - Неа, – снова покачала головой Томка.

    - Надо! – рявкнули одновременно обе женщины.

    - Две злобные карги! – огрызнулась опять по-русски Тома и нахмурилась. Спорить  бесполезно, слезы не помогут - это она знала, но высказывать все, что думала, ей никто не мог запретить, ведь русского тут отродясь не слышали.

      Напуганная Тома даже не заметила, как помощница принесла и разлила в три чашки отвар. Продолжая истерить, заставляла себя глотать отвар через силу. Вдруг снова кормить не будут? Жить очень хотелось. И если даже у нее есть только малюсенький шанс выжить, она вцепится в него обеими руками.

Глава 8

    От голода и страха урчал живот, но башенка сладких зеленых лепешек, заботливо предоставленных женщинами, не лезла в горло. По сути, эти вкусности должны были стать подхалимажем для Хрюши, чтобы он не съел Тамаа.

       "Больше похоже, что они хотят раздразнить его аппетит такими подачками! – Тамара угрюмо брела за процессией, сопровождавшей ее к загону. – Сволочи!"

       Она зло обвела идущих взглядом, чтобы запомнить каждого, кто сейчас решал ее судьбу. Сбежать все равно не удалось бы, да и куда бежать? Лабиринты желтых переходов без начала и конца, незнание языка и условий жизни, палящее солнце и море песка снаружи…

      Когда Тома с ненавистью и презрением посмотрела на старушек, настроение у них испортилось. Они молча проводили ее до дверей, мужчины, следовавшие за ними, тоже были не многословными.

     Снова отводить Тамаа к Тапусу было стыдно и противно, все таки Хула и Та успели привыкнуть к смешной девчонке, веселившей их почти три дня до колик в животе, но сейчас от исхода дела зависело слишком многое. К тому же, если у нее и была возможность выжить, они хотели убедиться, что никто не попытается этот шанс свести к нулю.

     По распоряжению помощницы старейшины, Тапусу спустили большое корыто с объедками, чтобы он мог не просто утолить голод, а наесться от пуза, которое в последнее время было поджарым от недоедания. Ела эта тварь много, и как его могли прокормить полуголодные пустынники, оставалось загадкой, но были подозрения, что пока он жил у разбойников, его часто кормили мясом, скорее всего человечиной. А теперь Тамаа предстояло из жуткого кошмара сделать помощника и защитника общины.

     Та с сомнением посмотрела на Хулу. Старейшина раздраженно фыркнула и отвернулась:

- Можно подумать, ты на моем месте поступила бы по-другому?

    Осталось сделать еще поворот и пройти совсем немного, как вдруг до идущих в тишине людей, долетел грубый хохот.

    «Кто это?» – насторожилась Хула, но, получив в ответ лишь недоуменные взгляды, сделала знак, чтобы все замерли, а сама на цыпочках стала подкрадываться к повороту.