Все вечеринки завтрашнего дня

Не обращая внимания на человека с танто, Райделл направился к бару, где обнаружил Мэри-Элис, одиноко сидящую за столиком. На нем стояла табличка из гофрированного коричневого картона, разукрашенная разноцветными фломастерами: надпись, сделанная вручную, гласила: «БЬЮЭЛЛ КРИДМОР & ЕГО БРАТЬЯ МЕНЬШИЕ», обе "О" выведены красным цветом и разрисованы смеющимися рожицами. Столик был уставлен пустыми бутылками, а у Мэри-Элис был такой вид, будто ей только что крепко стукнули пыльным мешком по голове.

— Вы из отдела контрактов? — вздрогнув, спросила она у Райделла, словно очнулась от сна.

— Меня зовут Берри Райделл, — ответил он, выдвинув стул и опустив с плеча вещмешок с проектором. — Мы недавно встречались. Вы — Мэри-Элис.

— Да, — улыбнулась она, польщенная тем, что ей так любезно об этом напомнили, — я Мэри-Элис. Правда ведь, Бьюэлл чудесно выступил?

Райделл присел осторожно на стул, чтобы не потерять сознание от боли в ребре.

— Есть здесь где-нибудь розетка, Мэри-Элис? — он уже открывал вещмешок, выпрастывая проектор, разматывал сетевой кабель.

— Вы из отдела контрактов! — сказала Мэри-Элис, зачарованно наблюдая за движениями Райделла. — Я так и знала! А из какого вы лэйбла?

— Пожалуйста, воткните эту штуку туда, — Райделл показал на розетку в неровной стене рядом с Мэри-Элис и протянул ей штепсель. Она поднесла его к самому носу, в недоумении поморгала, огляделась, увидела розетку. Воткнула в нее штепсель и повернулась в Райделлу, будто озадаченная тем, что только что сделала.

Человек с ножом принес с собой стул, поставил его у столика и сел напротив Мэри-Элис. Но никто не обратил на него внимания.

— Так, теперь вы, — обратилась к нему Мэри-Элис, украдкой бросив взгляд, чтобы проверить, в порядке ли ее корсаж, — вы, видимо, глава лэйбла, не так ли?

— Голова Гэйбла?

— Я это сразу поняла, — сказала Мэри-Элис.

Райделл услышал гудение проектора.

И в тот же момент появилась Рэи Тоэи, она стала рядом с их столиком, и Райделл понял, что снова, всего на секунду, видел ее обнаженной, ее белая кожа сияла, и вот на ней уже красуется наряд, как на Мэри-Элис.

— Привет, — сказал Райделл.

— Отсосите досуха мне молокососом… — промолвила Мэри-Элис тихим от изумления голосом, уставясь на Рэи Тоэи. — Богом клянусь, я не видела, что вы тут стоите…

Человек с танто тоже смотрел на Рэи Тоэи, свечение ее голограммы отражалось в круглых линзах очков.

— Мы в ночном клубе, Берри Райделл?

— В баре, — уточнил Райделл.

— Резу нравились бары, — сказала она, с интересом разглядывая толпу. — У меня сложилось впечатление, что посетители баров только делают вид, будто разговаривают друг с другом, а на самом деле разговаривают сами с собой. Для того чтобы их высшая нервная деятельность слегка затухала в оздоровительных целях?

— Я просто балдею от вашего топа, — сказала Мэри-Элис.

— Меня зовут Рэи Тоэи.

— Мэри-Элис, — сказала Мэри-Элис, протянув ей руку. Идору сделала то же самое, ее рука прошла сквозь руку Мэри-Элис.

Мэри-Элис вздрогнула.

— Что-то я нынче вечером перебрала, — пробормотала она.

— Меня зовут Рэи Тоэи, — сказала идору человеку с танто.

— Добрый вечер.

— Я знаю, как вас зовут, — сказала она ему мягко. — Я очень многое знаю о вас. Вы удивительная личность.

Он спокойно смотрел на нее.

— Благодарю вас, — сказал он, наконец. — Мистер Райделл, как я понял, вы решили остаться здесь с друзьями?

— Ненадолго, — ответил Райделл. — Мне нужно кое-кому позвонить.

— Воля ваша, — сказал человек. Он повернулся, чтобы видеть вход, и в это время в двери стремительно вошел человек в шарфе и разом увидел всех.

«Лишние хлопоты», — подумал Райделл.

51 СМЫСЛ ЖИЗНИ

Лэйни особенно любил два токийских бара. В счастливый период своей работы на «Параган-Азия Дейта-флоу» — «Нервный персик», тихое местечко «посидеть и выпить» неподалеку от станции «Симо-Китадзава», и «Смысл жизни», бар для ценителей искусства, расположенный в подвале офисного здания в Аояме. Лэйни считал «Смысл жизни» баром для ценителей искусства по той причине, что он был украшен огромными черно-белыми снимками юных барышень, фотографирующих собственные промежности старомодными «зеркалками». Барышни на картинках выглядели так скромно, что требовалось время на осознание факта, чем они, собственно, занимаются. В основном они просто стояли на фоне людных городских пейзажей, положив свои камеры на мостовую, улыбались в объектив того, кто их фотографировал, и нажимали на дистанционный спуск. На них были надеты свитера и юбки в крупную клетку, и улыбались они невинно и старательно. Никто не объяснял Лэйни смысл фотографий, а ему самому не приходило в голову спрашивать, но он всегда был способен оценить искусство, и сейчас он снова смотрел на эти снимки — благодаря любезности Петуха, который откуда-то знал, что Лэйни нравился тот бар в Аояме, и потому решил воспроизвести его в Городе-Крепости.