Все ведьмы делают это!

– Ах, зело лепотна моя кика-то парчовая! – крутилась у зеркала Явдоксия, так и этак примеряя на голову жутко нелепое сооружение с длинным шлейфом из тафты.

– Полно тебе, у меня кокошник лучше! – горячилась Снандулия. – Речным жемчугом да самоцветными каменьями расшит!

– Уж и жемчуг! Ой, не смеши меня! Знаем мы таковы каменья – стекло битое бутылошное! Одно слово – бужутерия!

– А вот и нет!

– А вот и да!

Поругались сестры и вцепились друг другу в косы, зашипели, как кошки. Еле разняла их Акулина, да за то и поплатилась: принялись сестры над ней смеяться.

– Что рот раззявила, аки кликуша блажная? – напустилась на девушку Явдоксия, хотя Акулина на самом деле была очень красивой и ротик у нее был... как у Даши...»

– Нет, как у меня! – сразу требует справедливости Марья.

– Ты в прошлый раз была Акулиной! – не остается в долгу Дарья и кидает в сестру мишкой.

– Ти-хо! А то дальше не буду рассказывать. Дашка, ну-ка, пей микстуру. Не реви, она сладкая. Так, Марья. Твоя задача: быстро проглотить этот порошок и запить молоком. Молоко холодное? А ты что, горячее любишь? Ну, вот, я так и думал...

– Рассказывай дальше!!! Ну, папочка!

– Ладно.

«... Хитрая Явдоксия загрузила Акулину непосильной работой:

– Ступай, все горницы подмети, квашню поставь, крупы гречневой перебери, кадку под капусту простерилизуй, ой, чаво это я говорю-то!

– Хорошо, сестрица, – только и сказала Акулина и принялась за дела.

Когда Акулина на кухне сортировала крупу и чечевицу, подошла к ней тихонько старая нянька Арина Родионовна, которая от души жалела горемычную девушку.

– На-ка, горемычная, покушай, – сунула она Акулине петушка на палочке. – Совсем сестры-срамницы тебя умучили!

– Спасибо, бабушка. – Акулина-Марина вовсе не любила петушков из жженого сахара, но из вежливости принялась его сосать. – И пошто сестрицы на меня взъедаются...

– Уж больно ты личиком хороша, милая, вот оне и завиствуют, куры рябые, неуклюжие, – растолковывает нянька. – Да и матушка-покойница боле всех тебя любила-баловала. Нонче же только батюшка и заступится. Да еще, – тут нянька понижает голос, – женишок твой жданный-гаданный.

При словах о женихе всякая девушка, даже самая умная, теряет голову. Тем более в сказке. Бедная Акулина так разволновалась, что сунула в мешок с гречкой миску отборного проса.

– Нету у меня жениха, баушка...

– Уж будто! А кто же в светлицу твою летал, светло перышко потерял?

– Ну, мало ли птиц летает. Не февраль месяц, – сказала Акулина, вспомнив о том, что, и правда, недавно вечером возле окна крутилась какая-то невзрачная птица.

– Птиц-то много, милая! А Финист-сокол один. Вот тебе и счастье привалило: возьми, милая, вот оно, перышко Финиста – Ясна сокола, жениха твоего нареченного, супруга навечного.

Акулина взяла в руки перо, слегка испачканное присохшим кое-где пометом. Ничего особенного и волшебного в нем пока не наблюдалось...

– А я батюшку просила с ярмарки привезти, – растерянно протянула она и принялась отколупывать с пера присохшие сероватые комочки. – У вас-то оно откуда?

– Схоронила тайно, как он прилетал да о ставни твоей светлицы заполночь бился-колотился... Бери да спрячь. Как луна-то в силу полную войдет, ты его и призови снова.

– Ну хорошо, – сказала Акулина и спрятала перо.

А вечером Козьма Скоробогатый вернулся с ярмарки, хорошо нагрузившийся заморскими товарами и отечественной брагой. Явдоксия и Снандулия с визгами восторга приветствовали тяжеленные отрезы панбархата неприглядной для глаз расцветки, примеряли повязки из парчи и серьги из самоцветных каменьев...

– А тебе, дочь меньшая, любезная, привез я просимое. Тыщу рублей отдал! – с этими словами купец полез за пазуху и вытащил расшитый платок...

Да, это было еще одно перо. Только совсем непохожее на то, что сунула в руки Акулины Арина Родионовна. Перо блестело как древнее благородное золото, было тяжелым и прохладным на ощупь. Даже сестры притихли, глядя из-под своих бархатных завалов на это сокровище.

– Это и есть перышко Финиста – Ясна сокола? – тихо спросила Акулина.

– Оно самое, не сумлевайся. У меня вот и грамотка к нему есть. Доказуется там, что перо сие не подделка рук человеческих, а истинно редкостной птицею изроненное.

В грамотке глаголицей написано было следующее:

«Сертификатъ качества.

Сия грамота подтверждаеть, что рекомое перо есть истинно перо Финиста – Ясна сокола и содержит в себе:

злата – 0,6 ф.

серебра – 1,1 ф.

сплаву ювелирнаго – 6,9 ф.

каменьевъ самоцветныхъ – 0.

Проба пера 583.

Грамоту составилъ, подписалъ ювелирныхъ делъ мастеръ Ицхакъ бенъ Звономудъ».

– Вот! – гордо потряс грамоткой Козьма, – Ноне у нас торгуют без обману. Даже и срок испытательный на сие перышко есть. Полгода. Ежели не оправдает себя, воротим торгашу да получим деньги с лихвой.

– Благодарствую, батюшка, – поклонилась Акулина, прижимая перо к груди.

Поздно вечером, когда даже Явдоксия и Снандулия устали примерять свои новые наряды и легли спать, Акулина заперлась в своей скромной светелке, освещенной лучиною, и положила перед собой на столике оба пера...»