Все ведьмы делают это!

… Через несколько минут от ресторана «Палый лист» отъехал темный лимузин и растворился в серых осенних сумерках. А еще через пару минут, принюхиваясь к следу лимузина, с ресторанного порожка спрыгнула серая крыса и, поблескивая алыми глазками, засеменила туда, куда направлялись не подозревавшие о слежке человек, дракон и маг.

Глаза твои — почти хрусталь,
Холодный лед,
А я всего лишь календарь
Чужих забот
Чужих страстей, чужих забав,
Разлук чужих.
Скажи, когда я не был прав
С тобой, скажи?
От первых дней до судной мглы
Я счет веду.
Садятся гости за столы —
Встречай беду!
Садятся гости дальних стран
За общий стол,
А я не принят и не зван,
Но я пришел!
И снова всех объемлет страх,
Поскольку срок
Того, что в душах и устах,
Давно истек.
Но ты, со взглядом из стекла
Поверх стола,
Как ты могла, когда лгала,
Как ты могла?!
Сумей узнать, а нет — ударь,
Не убегу.
Ведь я всего лишь календарь
И тоже лгу.

— Ваши стихи совершенно не похожи на те, которыми заполнены японские хрестоматии, — вежливо говорит Инари Авдею, едва он закончил читать. Ему непонятно — это похвала или наоборот? Но уточнить он не решается, тем более что сидящий за рулем тесть принимается кашлять и жаловаться на остеохондроз, радикулит и внезапно разыгравшуюся подагрическую аденому, что для всех, знающих характер принципиально не умеющего болеть Баронета, является тревожным симптомом ухудшившегося настроения высокочтимого мага. Но при чем здесь Авдей, в конце концов? Инари сама попросила его почитать стихи, чтобы скоротать дорогу…

А дорога эта, повинуясь указаниям госпожи Инари Такобо, вывела баронетовский лимузин из цивилизованного, сверкающего рекламными огнями столичного центра сначала в полосу спящих под первым снегом дачных поселков, а потом и совсем в лесную глушь. Свет от фар бестолково метался, выхватывая из таинственной черноты то кустарник с остатками скрученной, покореженной заморозками листвы, то стволы деревьев. Машину ощутимо потряхивало: дорога здесь явно была ненаезженной, если все эти рытвины и ухабы можно вообще было назвать дорогой.

— Да, воистину, в России две основные беды, — ворчал Баронет, заставляя свой лимузин выкарабкиваться с натужным ревом из очередной колдобины. — Дороги — это первая беда…

— А вторая? — с заднего сиденья спросила далекая от российской ментальности наивная Инари-сан, ойкнув при этом — ее коленки стукнулись о колени рядом сидящего Авдея, отчего тот внутренне застонал.

— А вторая российская беда… — начал было Баронет и осекся, потому что еле тащившийся лимузин вдруг взревел, как танк, и с ненормальной скоростью выкатился из леса на обширное сумеречное пространство, которое очень хотелось назвать полигоном.

— Мы приехали, — объявила Инари-сан. — Здесь находится центральный офис Московской Управы драконов.

И, не дожидаясь мужчин, первой выбралась из лимузина.

— Где здесь офис?! — поеживаясь от северного ветра, спросил Авдей, неловко топтавшийся возле машины. Он уже и не рад был свалившимся на голову приключениям, вспоминал, что дочери остались, по сути, одни с бабушкой, а это чревато непредсказуемыми последствиями. И тот морок, которого оставил Баронет на кухне вместо Авдея, — надолго ли его хватит? Писателю казалось, что прошла целая вечность с того момента, как они с тестем покинули квартиру. Баронет же, не подозревая о тягостных раздумьях Авдея, обменивался с Инари несколькими быстрыми фразами на японском и, разумеется, вопроса зятя не услышал.

Авдей огляделся. Не считая их машины и чернеющего вдали леса, на поле не было ничего, кроме взвихренного снега, перемешанного с палой листвой. Сплошной неуют и отсутствие моральной поддержки. И холодно, черт побери, в одном-то наколдованном смокинге! Дубленку или хоть пальтецо завалящее тесть наколдовать не удосужился, совсем ни во что Авдея не ставит…

Тут поднялся совсем уж инфернальный какой-то ветер, столбом взметая в темное небо снеговую пыль. Авдей зажмурился, хотел было подойти к Инари — обнять, защитить от ужасного ветра, но, когда он через мгновение смог открыть глаза, Инари и Баронета рядом не было. Они находились метрах в десяти от лимузина, стоя возле неизвестно откуда взявшегося белоснежного двухэтажного здания офисного типа.

— Господин Аудэу! — махнула писателю рукой Инари-сан. — Скорее идите сюда, иначе вы простудитесь.