Все ведьмы делают это!

Инари смотрела на него с непониманием. А потом — с пониманием и испугом в темных глазах.

— Не следует этого говорить, Аудэу-сан…

— Почему? — дыхание Авдея смешивалось с дыханием Инари.

— Вы женатый человек. У вас есть дети.

— Да. И что из этого, если я люблю вас?

— Аудэу-сан…

Хлопья снега падают на целующихся мужчину и женщину. Тишина стыдливо обходит их стороной.

— О Аматэрасу! Я чувствую себя преступницей…

— Скорее, это я преступник. Инари, сокровище мое, ну перестань плакать.

— Ах, Аудэу! Ведь я стала сестрой Вики! Мы принесли друг другу обещания вечной дружбы. А я предала ее, посягнув на того, чье сердце должно принадлежать только ей одной! Будь на моем месте даже дешевая гейша из веселого квартала, и то не сотворила бы того, что сотворила я!

— У нашего преступления есть смягчающие обстоятельства. Мы полюбили друг друга.

Авдей вновь целует мокрое от слез и снега лицо Инари, но та вырывается из его объятий и отходит, отрицательно качая головой.

— Нет. Прошу вас, Аудэу-сан, выслушайте меня! Вы полюбили меня не по своей воле!

— Что за чепуха, Инари…

— Это правда. Неужели вы забыли, что я — тоже дракон, как и ваша супруга?

— А это что-то означает?

— Да. Дело в том, что природные драконы имеют свойство возбуждать любовь к себе, очаровывать людей. И я очаровала вас, потому что…

— Что?

— Полюбила. Я увидела вас давно, случайно… Вы выступали по телевидению в каком-то шоу, и я… Ваш образ будто нарисовали тушью в глубине моего сердца. Потом я встретилась с русскими драконами, а потом познакомилась с Викой. Но поверьте, сначала я не знала, что Вика — ваша жена! Лишь когда мы обменялись душами…

— Что?!

— Это сложный обряд у природных драконов, при котором решившие породниться узнают все о жизни и мыслях друг друга. Так я узнала, что мой возлюбленный уже несвободен и принадлежит моей подруге.

— А что о тебе узнала Вика?

— Что я страдаю от неразделенной любви, — слабо улыбнулась Инари. — К некоему неизвестному.

— Инари, милая… Моя любовь к тебе…

— Молчите, умоляю вас! Это были только чары. И еще, — Инари решительно пошла по тропинке прочь из леса; лицо ее светилось неестественной бледностью. — Это моя вина в том, что вас не узнаёт Вика. Помните тот раз, когда вы пришли с господином магом и господин маг превратился в змея? Я солгала Вике, что господин маг — ее супруг, поэтому она так и обрадовалась ему…

— Боже мой… Но почему она потеряла сознание, когда увидела меня?

— Простите, Аудэу…

— Говорите же!

— Я сказала ей, что вы зубной врач, пришедший ее осмотреть. Я же знаю, что Вика смертельно боится стоматологов,

Авдей чуть в сугроб не сел.

— Теперь понятно, — после тяжелого молчания сказал он, — почему Вика всегда встречает меня таким ревом…

Инари опустила глаза.

— Простите меня, — прошептала она. — Это все из-за любви к вам. Мне хотелось, чтобы вы подольше побыли со мной. Я преступница. Вы вправе меня презирать.

Авдей неловко обнял Инари:

— Успокойся. Пожалуйста. Что ж теперь делать…

Инари только вздохнула.

Они встречались почти каждый день. Авдей говорил теще, что едет снова навестить Вику, а сам, чувствуя себя полным негодяем, покупал букет белых камелий и шел на свидание с Инари. Японка встречала его в своей маленькой квартирке, снятой для нее корпорацией «Новый путь». Инари улыбалась, устраивала чайную церемонию, но за ее грациозностью, улыбкой и нежной речью угадывалась печаль.

— Нет, нет, Аудэу, — качала она головой, когда Авдей, изнемогая от страсти, принимался развязывать пояс ее кимоно. — Я не позволю вам этого.

— Но почему?!

— Как я посмотрю в глаза вашей жене? Нет. Все что угодно, но только не это…

Авдей отступал перед такой твердостью. Иногда японка представлялась ему изысканно-недоступной и холодной, как вода из горного родника. О Вике он никогда не думал подобным образом. Вика была огненной женщиной. Во всех смыслах.

Раздираемый между страстью и долгом, Авдей и не заметил, как читающая общественность принялась вовсю трубить о десятилетии его литературной деятельности. Он вспомнил о том, что является не просто писателем, но еще и почетным членом элитарных ПЕН-клубов, председателем жюри ежегодной литературной премии «Сателлит», присуждаемой молодым авторам. Вспомнил потому, что ему принялись звонить из всех этих организаций и учреждений, выясняя, каким образом писатель Белинский, краса и гордость российской фэнтези, собирается отметить столь значимую дату. Авдей растерялся: ему сейчас только помпезных торжеств и не хватало, особенно если учесть, что дома дети смотрят на папу как на врага всех покемонов, а теща недвусмысленно намекает на то, что она в гувернантки не нанималась…

Так что все вопросы, связанные с юбилеем, Авдей сбросил на своего промоутера, поставив только два условия: чтобы все было скромно и тихо. И не более ста приглашенных.

За день до торжества Авдей позвонил Инари.

— Удобно ли будет, если я приду, — засомневалась японка.

— Если ты не придешь, я оставлю всю эту братву пьянствовать и есть икру, а сам приеду к тебе, — грозно пообещал Авдей, и Инари согласилась присутствовать на вечере.